– А, жив еще, старый хрыч? – Бросил Бернад лорду Торелли, как только взобрался на скалу в окружении красных шлемов. С ним была дюжина королевских стражников, держащих руки на рукоятях мечей.

– Как видите, мой король, – ответил лорд Торелли, поравнявшись с Реборном, – Но стар я не больше, чем вы, так что еще повоюю.

Реборн тоже пришел не один, дюжина на дюжину – на скале Отречения собрались равные силы, с ним был лорд Торелли, сир Родерик, Беккет с Хубертом и еще восемь хороших мечников, которые могли составить достойную конкуренцию охране короля.

– Ага, я, значит, все еще твой король?! – вспылил Бернад, – а не подлость ли – присягать двум королям одновременно?

– Я присягнул в верности вашему сыну, – лорд Торелли погладил синюю бороду, увенчанную тремя золотыми кольцами. На теле его не было лат, только панцирь из плотной вареной кожи, по коричневому, почти черному кожаному доспеху были выжжены изображения зубастых транталов. Меч лорда Торелли висел на бедре слева, на гарду он положил левую пятерню с пальцами в количестве, соответствующем здоровой руке, – Две присяги – удел трусов и обманщиков. Мне скрывать нечего, король Бернад, доблесть моя чиста.

– Доблесть престарелого скотовода, которому моча вдарила в голову, – усмехнулся Бернад, который в отличие от лорда Торелли был облачен в стальной доспех. Пластины доспеха были тонки, прочны и подвижны на руках, плечах и ногах. Монолитная грудная пластина украшалась тонкими золотыми линиями, рисуя на животе лезвие меча, гарда его приходилась аккурат на сердце. С плеч Бернада струился черный бархатный плащ, подбитый золотым, – Привести бы сюда твою жену, чтобы она указала тебе место, да та померла. С таким характером, она, скорее всего, жарится в пекле. Как тебе угораздило породниться с такой гадюкой? Видят Боги, за свое предательство ты попадешь туда же, к ней! Не надейся убежать с Идущим по Небу.

Вердан Торелли поджал губы, совсем не обрадовавшись такой перспективе.

– Здравствуй, отец, – нарушил молчание Реборн, которому надоело это препирательство.

– Я, вижу, у тебя прорезался голос, – не ответив на приветствие взаимностью, снисходительно ответил Бернад, – Ну давай, расскажи мне, почему ты решил предать собственного отца как подлая гиена.

– Это ты собрал армию и пошел на меня с войной.

– А до этого ты созвал знамена! Скажешь, не так, а? Или ты собирал таких же предателей чтобы почесать спину Безумного?!

– Тогда скажи, что не пошел бы на меня с войной, если бы я не начал укреплять город, – голос Реборна казался спокойным и ровным. Кровь на его рассеченном лбу за сутки запеклась, а вот доспех был все еще вывален в грязи – он пришел на переговоры прямо с поля боя.