– Отец? – ухмыльнулся Реборн, – Отец, которому важнее отпраздновать победу, чем жизнь собственного сына. Я всегда шел в пекло ради тебя, а ты хоть раз сказал мне, что гордишься мной? Король Бернад всегда воспринимал мои старания как данность только из-за того, что принял меня калекой. Разве ты не боялся, что однажды я уйду и не вернусь? Ты когда-нибудь вообще дорожил мной?

– Брось, сын, не начинай разводить сопли про родительскую любовь и прочую ерунду, – может быть, Бернад и хотел ответить как отец, но не мог – слишком неуступчивый, черствый у него был характер, – Ты слишком взрослый, чтобы думать о такой чуши. Долг! Тебя вел долг, мной ведет долг. Это все, что есть у меня и у тебя и это самое главное для северян. Если мы будем поддаваться слабостям, от нас ничего не останется. Пора уже давно это понять, я тебе не мамка и ты не у моей титьки.

Реборн взглянул на далекий горизонт, алевший за спиной отца. Солнце не слепило, странным образом оно сделалось мягким и всю силу свою отдало в цвет закатной крови. На фоне заката чернело множество смоляных кораблей – Глаэкорский флот, не тронутый огненными шарами баллист. Он начал приближаться к гавани в тот момент, когда король Бернад сошел на землю.

– Это правда, ты мне не мать. Ведь только она мной по-настоящему дорожила, – ответил Реборн, разорвав тягучую тишину.

– Мать, говоришь? – покачал головой Бернад, будто поняв что-то, – Так вот оно что, бабьей ласки захотелось? Даже если эта сука не укокошит тебя через пару весен, то родит тебе приплод и окончательно свяжет по рукам и ногам! У тебя еще есть шанс все исправить, сын. Отдай девку, и я все забуду.

– Нет, не забудешь. Просто я перестал ненавидеть. Ты никогда не простишь меня за это, – последующие слова Реборн процедил через силу, – Это моя семья, мой сын. Моя плоть и кровь. Ты не вправе лишать меня всего этого.

– Я твой отец и имею право на все, щенок! – вскричал Бернад, – С чего это ты решил, что будет сын? Думаешь, от твоего мертвого семени сможет родиться что-то путное? Только мертворожденные и девки, и ничего более. Помяни мое слово, Реборн, у тебя не родится ни одного сына, ни одного! Как чувствовал, что нужно было покончить с ней еще тогда. Теперь придется еще и вырезать этого выродка из ее живота.

Послышалось шуршание. Реборн обнажил меч. Мгновение спустя мечи красных шлемов уже ловили блики заката, стражники обступили короля Бернада. За спиной Реборна, словно отражение врага, показались лезвия клинков рыцарей и мечников. Только сир Родерик остался неподвижен, не обнажив клинка.