Младший принц наклоняет голову, как будто кланяясь. Кэл даже не смотрит на брата; он хватается за прутья и стискивает кулаки так, как будто сжимает горло Мэйвена.

– Прощай, Мэра.

Ухмылка исчезла. К моему удивлению, глаза у Мэйвена влажные. Он колеблется, не желая уходить. Как будто он внезапно понял, что натворил и что вот-вот случится со всеми нами.

– Я некогда велел тебе скрывать свое сердце. Зря ты не послушала.

Да как он смеет.

У меня трое старших братьев; поэтому мой плевок попадает точно в цель – ему в глаз.

Мэйвен быстро отворачивается и буквально бежит от нас. Кэл долго смотрит ему вслед, не в силах заговорить. А я опускаюсь на пол, чувствуя, как ярость покидает меня. Когда Кэл устраивается напротив, мы молчим. Слов больше не осталось.

К этой точке нас привели многие события. Заброшенный сын, мстительная мать, брат с длинной тенью, странная мутация. Все вместе они сложились в трагедию.

В старых сказках на помощь приходит герой. Но мои герои пропали либо мертвы. Никто ко мне не придет.

На следующее утро появляются Стражи, которых возглавляет Арвен собственной персоной. Среди этих гнетущих стен в его присутствии трудно устоять на ногах, но они заставляют меня подняться.

– Страж Провос, Страж Вайпер, – говорит Кэл, кивая Стражам, которые отпирают его камеру.

Они грубо вздергивают принца на ноги. Даже теперь, перед лицом смерти, Кэл спокоен.

Он приветствует всех Стражей, мимо которых мы проходим, и называет их по имени. Они смотрят на него – гневно или удивленно. Убийца короля не должен быть таким любезным. С солдатами дело обстоит еще хуже. Кэл хочет остановиться, чтобы проститься с ними как следует, но его собственные люди буквально каменеют, завидев бывшего командира. И, похоже, это не на шутку ранит Кэла. Спустя некоторое время он затихает и лишается последних остатков воли.

Нас выводят из темноты, и шум толпы делается всё громче. Поначалу он звучит слабо, а затем превращается в глухой рев прямо над нами. Арена полна, и зрители жаждут представления.

Эта история началась, когда я упала на электрический щит в Спиральном саду и превратилась в сплошные искры. Теперь она заканчивается в Чаше Костей, которую я покину в виде мертвого тела.

Служители на арене, сплошь Серебряные с тусклыми глазами, набрасываются на нас, как стая голубей. Нас тащат за занавески и готовят, быстро поворачивая туда-сюда жесткими руками. Я почти не чувствую, как меня толкают и тянут, наряжая в дешевую версию тренировочного костюма. Это, очевидно, задумано как оскорбление – одеть приговоренного чуть ли не в лохмотья, но я предпочитаю жесткую ткань шуршанию шелка. Я смутно задумываюсь о своих горничных. Они каждый день накрашивали меня; они знали: мне есть что скрывать. И за это они умерли. Теперь никто не беспокоится из-за моего макияжа, никто даже не удосуживается смахнуть грязь после ночи, проведенной в камере. Снова спектакль. Некогда я носила шелка и драгоценности и мило улыбалась, но всё это не соответствует замыслу Мэйвена. Красную девушку в обносках проще убить.