– Я не скучала по вашим лекциям, Джулиан.

– Ты хорошо врешь, Мэра, – с улыбкой отвечает он.

Джулиан сокращает расстояние между нами – слишком быстро – и садится рядом. От него пахнет чистотой – он только что из душа. С такого расстояния я вижу, как он похудел и какая тоскливая пустота в его глазах. Даже Сара не в состоянии исцелить память.

– Для лекции нужен слушатель. А ты меня больше не слушаешь.

Он понижает голос и слегка запрокидывает мне голову, заставляя взглянуть на него. Я так устала, что не сопротивляюсь.

– Да и никого не слушаешь, если на то пошло. Даже Кэла.

– Вы тоже будете меня ругать?

Джулиан грустно улыбается.

– А я хоть раз это делал?

– Нет, – шепотом отвечаю я, сожалея о собственных словах. – Нет, никогда.

– И не собираюсь начинать сейчас. Я просто хочу сказать тебе одну вещь. Я не заставлю тебя слушать, не заставлю подчиняться. Выбор за тобой. Как и должно быть.

– Ладно.

– Некогда я предупредил тебя, что кто угодно может предать кого угодно. Не сомневаюсь, ты это помнишь.

О да.

– И я повторю. Кто угодно – и что угодно – может предать кого угодно. Даже твое собственное сердце.

– Джулиан…

– Никто не рождается на свет злым, точно так же, как никто не рождается одиноким. Люди становятся такими в силу собственного выбора и стечения обстоятельств. Второе нельзя контролировать, но первое… Мэра, я очень боюсь за тебя. С тобой поступили так, как нельзя поступать ни с кем. Ты видела и совершала ужасные вещи – и неизбежно изменилась. Я так боюсь того, во что ты можешь превратиться, если примешь неверное решение.

«Я тоже боюсь».

Я беру его за руку. Джулиан отвечает ласковым, но слабым пожатием. Наша связь, мягко говоря, сделалась зыбкой, и я не знаю, как это исправить.

– Я постараюсь, Джулиан, – негромко отвечаю я. – Постараюсь.