Прикосновения Того, Кто Ждет были ужасны и великолепны одновременно. Таристан оказался прав: важнее всего поддерживать равновесие.

Эрида оттачивала это искусство каждый день, скрываясь за изящными шелковыми вуалями, расшитыми драгоценными камнями или украшенными нежными кружевами. Это было очень удобно. Ей совершенно не хотелось, чтобы кто-нибудь из придворных убежал от нее с криками, что в их королеву вселилось чудовище, окрасившее ее глаза красным огнем.

«Пусть считают, что я горюю по Белле Харрсинг, – думала она каждый раз, когда прикрывала лицо траурной вуалью. – Пусть полагают, что я позволила себе стать мягкосердечной, хоть и ненадолго».

Новости о смерти леди Харрсинг забылись уже на следующее утро. Королевские советники и знатные лорды недолго оплакивали утрату одной-единственной пожилой женщины. Их умы занимала грядущая война.

Однако Эрида не забыла о ней и хранила ее образ в тайном уголке своего сердца, еще не затронутом чужим присутствием. «Белла хотела помочь мне, – говорила она самой себе. – И она помогла».

Когда Эрида и Таристан предстали перед толпой во всем своем великолепии, прежде чем покинуть столицу, горожане встретили их ликующими возгласами. Они оставляли позади полуразрушенный дворец и сожженную гавань, на водах которой до сих пор покачивались обугленные обломки кораблей, не переживших пиратский налет. Но простой люд как будто забыл об этом, завороженный обещанием новой победы. Их королева собиралась завоевать еще одну страну и привезти на родину очередную корону.

Она была львицей, возродившейся императрицей. Ее место было на поле боя, а не на королевском троне.

Лорд Торнуолл назначил местом сбора Рулайн. Он отправил послания легионам и фортам, разбросанным по всему королевству, а также галлийским наместникам в Сискарии, Мадренции и Тириоте. Армии, находящиеся по всей территории стремительно растущей империи Эриды, устремили свои копья в сторону Рулайна.

Во время своей первой кампании Эрида с трудом выносила долгие путешествия и жизнь в военном лагере. Ее раздражали пыль и вонь. Раздражала тупая боль, которую она испытывала после езды в карете или на лошади. Но больше всего она ненавидела палатку, где располагался военный совет. Она не выносила сборища лордов и их глупых наследников, распинавшихся о военных и стратегических планах. Но сейчас все изменилось. В основном советом руководил лично Торнуолл, и мало кто из советников осмеливался потревожить королеву и ее супруга. Эриду не волновали их обсуждения. Пока армии Галланда двигались на восток, она была довольна.