Вздрогнув, Сораса подняла взгляд, пытаясь рассмотреть объект, в честь которого горы получили свое название. Однако небо было плотно затянуто тучами.

– Мне говорили, что я неплохо умею свистеть, – через несколько мгновений проговорил Дом, обернувшись на нее через плечо. Его заплетенные в косу волосы еще не высохли после обрушившегося на них дождя и сейчас отливали темно-золотым цветом.

Сораса поджала губы.

– Не знала, что у Древних проблемы со слухом.

Вместо ответа он снова засвистел. Тихий, западающий в душу звук эхом отразился от скал и, возможно, долетел даже до горных вершин. Он больше напоминал не мелодию, а уханье совы, но был более глубоким и насыщенным. Сорасе казалось, что она никогда не слышала ничего подобного.

– Так видэры находят друг друга в землях смертных, – пояснил он и снова засвистел. Потом замер, склонив голову набок и обратив взгляд к горным вершинам. Эхо его голоса затихло, и, когда никакого ответа не последовало, Дом зашагал вперед.

Они продолжали путь. Домакриан то и дело останавливался, прикасался к покрытым мхом булыжникам или окунал руку в водоемы, оставленные приливом. Сораса изо всех сил старалась не поскользнуться на мокрых камнях, в то время как Дом с легкостью прыгал по ним, даже не глядя под ноги. Ему помогала присущая Древним грация, но дело было не только в ней.

Он знал эти земли как свои пять пальцев. Сораса никогда прежде не видела, чтобы Дом чувствовал себя таким свободным. Словно давно пойманный ястреб, который наконец-то смог подняться в небеса.

– В юности я патрулировал южное побережье, – сказал он, угадывая ее мысли, а затем провел пальцем по веточке фиолетового вереска, упрямо цеплявшуюся за жизнь среди камней.

Сораса попыталась представить его молодым. Не таким высоким, более очарованным этим миром. Но это казалось невозможным.

– А что конкретно ты понимаешь под «юностью»? – поинтересовалась она, поравнявшись с ним.

Дом пожал широкими плечами.

– Кажется, мне тогда было где-то полторы сотни лет.

«Юнец, которому полторы сотни лет», – подумала Сораса, не веря своим ушам. Она никак не могла осознать то, сколько времени Древние проводят на этой земле и на какие циклы делят свою жизнь. Кроме того, ее по-прежнему удивляло относительное безразличие видэров к миру, который проплывал мимо них, постоянно меняясь, преобразовываясь и распадаясь на части.

«И это при том, что Дом – лучший из всех них. Он первым отправился в бой, и он будет последним, кто потеряет надежду».

– Сложно поверить, что твои сородичи невыносимее тебя, – пробормотала она.