Когда Сораса поняла, что это за ткань, у нее перехватило дыхание.

У него в руке был зажат маленький обрывок серовато-зеленой материи – тонкой, но явно изготовленной мастером своего дела. Расшитой серебристыми оленьими рогами.

Это был клочок старой мантии Дома – последнего напоминания об Айоне, которое у него осталось. Его мантия пережила встречу с кракеном, армией мертвецов, драконом и подземельем безумной королевы.

Но не пережила встречи с Сорасой Сарн.

Она позволила ему закончить начатое, чувствуя, как ее кожа пылает под его пальцами. Наконец он стер с ее виска последние пятна засохшей крови и бросил на песок последний кусочек своей родины.

– Спасибо, – после долгого молчания сказала она.

Дом ничего не ответил.

По мере того как солнце клонилось к горизонту, ее головная боль постепенно утихала. Прищурившись, Сораса наблюдала за заходящим светилом и пыталась угадать силуэты видневшихся вдалеке гор. На их вершинах лежал снег, и они словно хмурились, глядя на неласковый берег.

Несмотря на ясную погоду, Сораса, одетая в одни лишь изорванные лохмотья, поежилась от холода.

– Мы в Калидоне, – пробормотала она, снова осмотрев горы. Весна еще не пришла, но на склоне холма уже виднелись фиолетовые цветы. – В твоей стране.

Дом покачал головой.

– Едва ли ее можно назвать моей. Большинство калидонцев не верят в наше существование, а те, кто верит, предпочли бы стереть нас из памяти.

– Я разделяю их чувства, – сухо произнесла Сораса.

Дом рядом с ней широко улыбнулся.

– Юмор смертных. Теперь я хорошо в нем разбираюсь.

Сораса попыталась улыбнуться, но потерпела неудачу. Вместо этого она прищурилась и снова начала рассматривать окружавшую их местность.

Дом принял серьезный вид.

– В чем дело?

– Я плохо знаю это место, – ответила она, скрипнув зубами. Виски тут же снова запульсировали от боли.

Дом ухмыльнулся еще шире и окинул ее нехарактерным для него хитрым взглядом. Он выглядел как ребенок, узнавший очень важный секрет.