– Нет, – резко ответила она. Ей непросто было выразить свою мысль четко. Она сама с трудом понимала, что именно хочет сказать. Она перевела взгляд на океан и едва слышно проговорила: – В тот дом, который ждет меня.

Дом продолжал буравить ее взглядом, пытаясь прочесть ее мысли.

– А ты? – перевела тему Сораса. – Что будешь делать ты, когда все закончится?

Его вечно нахмуренный лоб разгладился, а суровое выражение лица исчезло. Как и Сораса, он смотрел в сторону океана, раздумывая над ответом.

– Наверное, мне тоже нужно попытаться найти свой дом, – наконец произнес он. Казалось, эти слова удивили его самого.

Как бы ей ни хотелось узнать подробности, Сораса понимала, что вопросы здесь неуместны. У Древнего уже был дом – целое поселение, полное родственников и друзей, вместе с которыми он провел много-много лет. Она не знала, каково это, зато хорошо представляла, что такое предательство. Сораса видела, как эта боль терзает Дома изо дня в день. Когда он пошел в бой, остальные предпочли отсидеться в безопасности. Их решение было для него равноценно изгнанию.

А Сораса отлично понимала, что значит быть изгнанником.

– Я отправлюсь в Кейсу, – продолжил он.

Сораса закусила губу.

– К матери Эндри, – догадалась она.

Дом кивнул. Заходящее солнце осветило его силуэт, и он отбросил на каменную поверхность скалы длинную тень. Казалось, от золотистых волос Древнего исходит красное сияние. Раньше Сорасе не доводилось встречать божество, но она подумала, что Домакриан из Айоны запросто мог сойти за него.

– Она заслуживает узнать, что ее сын был героем, – сказал он. – Более доблестным, чем любой из рыцарей.

Сорасу никогда не заботили ни благородные деяния, ни рыцарские добродетели, но даже она не могла с этим поспорить. Если из ныне живущих кто-то и заслуживал титул рыцаря, то только Эндри Трелланд.

Конечно, если бы он был жив.

– Я отправлюсь туда с тобой, – пробормотала она, зная, что этому никогда не случиться.

Вздрогнув, Сораса улеглась на камни, желая поскорее провалиться в сон, несмотря на то что ледяной холод просачивался сквозь одежду. Она замерзла так сильно, что ее зубы застучали помимо воли. Закрыв глаза, она слушала, как Дом пытается развести огонь, но ветер затушил разгоравшееся пламя полдюжины раз подряд.

Когда он наконец-то лег рядом, согрев ее теплом своего тела, подобно солнцу, Сораса не сдвинулась с места. Ее глаза оставались закрытыми, и она притворилась, что спит.

И все же она понимала, что собственное сердце выдает ее. Его медленное и ритмичное биение сбивалось на отчаянный стук каждый раз, когда шевелился Древний или она сама.