Эндри стоял на пороге полуразрушенного дома и махал им рукой. Хотя половина крыши была на месте, она весьма походила на паутину. Другая половина здания стояла под открытым небом, будто проходивший мимо великан решил пробить потолок кулаком. По углам валялись ветхие доски и вывалившиеся из кладки камни; большую часть мебели давно украли, а оставшаяся была разломана, и только на очаге виднелся железный горшочек, наполовину врытый в золу. Все, что могло оказаться полезным, было рядами разложено на полу, словно готовый к бою взвод. «Эндри не терял времени даром».

Сораса принюхалась к содержимому горшочка, прищурив глаза. Следом за ней туда заглянула Корэйн и увидела на дне горстку отваренных костей. Казалось, что они излучают холод, несмотря на то что дом был залит теплым солнечным светом.

– Звериные, – пробормотала Сораса, по-прежнему щурясь. – Но свежие.

Эндри стоял на другой стороне комнаты, склонившись над грудой тряпья. Его смуглые щеки порозовели.

– Сначала я ее не заметил, – неуверенно проговорил он. – Я сильно шумел, но она ни разу не пошевелилась.

Корэйн напряглась и еще раз окинула гору тряпья взглядом, но так и не смогла понять, что под ней лежало. Ей показалось, что вместе с холодом от костей начал исходить тихий гул.

– Вы сказали «она»?

Эндри сглотнул комок.

– Я даже не знаю, жива ли…

– Она жива, – перебил его Дом, склонивший голову набок. Видимо, он действительно слышал их сердцебиение. По мнению Корэйн, это была одна из самых удивительных и жутких особенностей Древнего воина, хотя список оных стремительно рос.

Он присел на корточки, склонился над лохмотьями и сделал глубокий вдох, словно пес, пытающийся взять след. Затем он аккуратно откинул первый слой тряпья – лоскутное одеяло всех оттенков грязи. Между его ступнями возникла седая кучерявая голова, усеянная веточками, листьями и косичками, в которые были заплетены бусины. При ее виде Корэйн ощутила легкую судорогу, сама не зная почему.

Она сделала шаг вперед, чувствуя, как от усталости у нее дрожат колени. Но в следующее мгновение в ее плечо впились чьи-то пальцы.

– Подожди, – проговорила Сораса, не давая ей сдвинуться с места.

– Госпожа, прошу, простите нас за то, что мы вторглись в ваш дом, – произнес Эндри, став на одно колено рядом с кучей тряпья. Седая голова не шевелилась. Корэйн пыталась разглядеть лицо женщины, но Дом и Эндри заслоняли ей обзор.

Дом провел рукой по светлой бороде.

– Она пребывает в глубоком сне. Обычно смертные не спят так крепко.

– Оставьте ее в покое. Нам пора отсюда уходить, – сказала Сораса. – Она не видела наших лиц, а значит, не сможет помочь тем, кто придет за нами.