Сейчас ей отчаянно хотелось, чтобы он был рядом. Он послужил бы ей как щитом, так и тростью, на которую она могла бы опереться.

В отличие от своих южных соседей, джидийские смертные помнили о существовании видэров и едва ли удивлялись, увидев женщину с оружием в руках. Когда Рия проезжала мимо деревень, дети почти на нее не глазели. У большинства были светлые, русые или рыжие волосы, но в целом джидийцы были готовы принять к себе любого, кто мог держать в руках топор, лопату или корабельный канат. В каждой деревне и на каждой ферме, расположенных на морозном севере – от Гальда до Ирлы и Хьорна, – можно было увидеть людей с черной кожей, а также с бронзовой, фарфоровой, да и вообще, любого оттенка – от белого до эбонитового.

То же самое касалось и Ковалинна.

Когда она добралась до устья реки во фьорде Кова, там ее уже ждала закутанная в меха видэрийка, бесстрастная, словно вековой дуб. Она была стройна и высока, ее кожа напоминала сияющий топаз, а черные с серебристыми прядями волосы были заплетены в дреды и скреплены тонкой цепочкой. Рия не знала ее, но подняла руку в знак приветствия. Ладонь видэрийки была белой, словно первые осенние снежинки, липнувшие к ее ресницам.

Рия могла лишь догадываться о том, как они узнали о ее приезде. «Наверняка мать сотворила еще одно послание и на этот раз отправила его правителю снегов». Она старалась не вспоминать образ Изибель Айонийской, представший перед ней в галлийском лесу, – сотканную из магии дымчатую фигуру с серебристыми волосами, колышимыми иллюзорным ветром. «Возвращайся домой. Возвращайся домой».

«Это эхо или воспоминание?» – Рия не могла сказать наверняка.

– Я Рия из Айоны.

Она вглядывалась в лицо видэрийки, пытаясь прочитать ее мысли. «Если мать успела связаться с Ковалинном, возможно, я приехала зря».

Женщина склонила голову.

– Я Кизара из Салахэ, правая рука правителя Ковалинна. Он приветствует вас в своих землях и желает с вами поговорить.

– Я в той же мере ожидаю разговора с ним, – ответила Рия.

Где-то вдалеке подул ветер, на мгновение разгоняя завесу снегопада. Рия увидела скалистый берег фьорда: гранитные уступы, занесенные снегом перевалы и водопад, низвергавшийся с высоты, чтобы влиться в реку, а затем и в море. Высеченная из камня дорожка петляла зигзагами и вела к самой вершине скалы, на которой стоял Ковалинн. Даже на расстоянии она видела изображения медведей, вырезанных на сосновых воротах.

Закованная в доспехи и укутанная в меховую мантию Рия вздрогнула. Ветер подул снова, и поселение растворилось в пелене метели.