Дом сопротивлялся как мог, но шести охранников и тяжелой железной цепи, обвивавшей его запястья и лодыжки, хватило, чтобы не дать Древнему сбежать. «Сигилла их предупредила», – мысленно выругалась Сораса, глядя на его тщетные попытки освободиться.

Охотницы за головами нигде не было видно, равно как и галлийских солдат. Пока айбалийцы осматривали Вальтик, дивясь ее безделушкам, Сораса представляла, как Сигилла сидит в солдатской столовой, окруженная северянами. Либо стоит в кабинете начальника тюрьмы, чтобы получить печать о заслуге, которую ей нужно будет предъявить в Аскале, чтобы получить свою награду. «Скорее всего, второй вариант. Больше всего на свете Сигилла любит доводить дело до конца».

Когда пришел ее черед, Сораса наклонилась, пытаясь спрятать лицо в тени. Страж с лейтенантским значком на груди принялся внимательно рассматривать ее, прищурив глаза под толстыми, темными бровями. Сораса поморщилась. У мужчины было ястребиное лицо благородного айбалийца с теплыми желтовато-коричневыми глазами. Убийца узнала его черную бороду, идеально подстриженную и уложенную аккуратными завитками чуть ниже скул. Не вынимая кляпа изо рта женщины, он взял ее за подбородок и повернул ее лицо сначала одной стороной, а потом другой. Затем он опустил взгляд, разглядывая татуировки на ее шее и пальцах.

Он громко вздохнул и проговорил усталым тоном:

– Так быстро к нам вернулась, амхара?

Сораса улыбнулась и выплюнула кляп изо рта, сделав отработанные движения губами и языком.

– Бар-Барасэ, я вижу тебя произвели в лейтенанты, – ухмыльнулась она, кивком указывая на значок. – Поздравляю.

Страж сжал зубы.

– Остальных можно уводить. Распределите их по камерам через равные промежутки. С бессмертного цепи не снимать, – устало произнес он. В его голосе не звучало ни радости, ни служебного рвения. – Эту разденьте догола и обыщите каждый дюйм ее тела.

Корэйн, стоявшая на другой стороне комнаты, что-то промычала и попыталась сделать шаг. Одного охранника хватило, чтобы ее остановить. Дом сражался упорнее и едва не поборол шестерых стражей, пока седьмой не схватил его за шею. Они пытались вырываться, даже когда их повели к камерам, подгоняя остриями копий и мечей.

Когда они ушли, Сораса пожала плечами и дернула связанными руками.

– Что ж, чем раньше мы начнем, тем быстрее закончим.

Губа лейтенанта дернулась, и он жестом руки подозвал двух женщин, служивших здесь же. Они обе казались настолько бесстрастными, словно были вырезаны из гранита Красной колонны. Сораса напряглась всем телом, но не сопротивлялась, пока они обыскивали ее. Она прожигала взглядом спину лейтенанта, ненавидя его всем сердцем.