– Ваш меч, – дрожащим голосом проговорил он.

На этот раз никакого змея между ними не возникло.

Но вместо этого они услышали рев кракена, влажный, бесконечно долгий и настолько глубокий, что он эхом отозвался в ребрах и грудной клетке Корэйн. Ей захотелось упасть на колени.

Вместо этого она положила руку на меч своего отца, и камни на гарде подмигнули ей красным и пурпурным сиянием. Символы, высеченные на стали, горели по всей длине клинка. Корэйн не знала языка своего утраченного мира, но в этом не было необходимости. Сейчас никакие надписи не имели для нее значения. Для нее существовали лишь Веретено, ее кровь и клинок, который она сжимала в руке.

Они побрели вперед втроем. Эндри и Дом рассекали змеев мечами, освобождая для Корэйн путь. Где-то неподалеку раздался смех Сигиллы, напоминавший волчий рев. Ее триумф эхом разносился по улицам, в то время как двое солдат бежали прочь, перепуганные ее топором. Еще один солдат упал с крыши. Из его шеи торчал бронзовый кинжал, а сверху за его смертью наблюдала тень с тигриными глазами.

Вода замедляла движения, и каждый следующий шаг давался труднее предыдущего. Тело Корэйн болело, а ее ум ревел от ужаса. Она хотела лечь на землю и отдаться во власть воде. Она хотела броситься вперед и издать вопль, словно Дом или Сигилла, выпустив наружу бурю, бушевавшую в ее груди. Она заставила себя сделать еще один шаг. Еще один. А потом еще.

Пока они наконец не подошли к тому, что раньше было сердцевиной Нэзрая, а теперь представляло собой огромный водный столб, извергавшийся в воздух. Вода, доходившая ей до колен, была черно-красной. Гейзер продолжал изрыгать из себя потоки, а из Веретена все еще вылезал кракен. Это зрелище напоминало какие-то богопротивные роды. Корэйн прищурилась и заметила ниточку золота, блестевшую между струями воды. Щупальца кракена вылезали из тонкого, как лезвие бритвы, прохода в другой мир. Его округлое и скользкое тело вздымалось, проникая в Оллвард, и теперь можно было увидеть, как в глазнице крутится его глаз размером со щит. Кончики его щупалец были красно-желтыми, разлагающимися и ядовитыми. Это существо пахло хуже, чем улов рыбака, не один день пролежавший под раскаленным солнцем. От него разило гнилью и испорченной рыбой. Он был гигантским. Уже сейчас он превосходил размером галеру и все еще продолжал расти и выталкивать себя в этот мир. Он снова взревел, и по оазису пронесся порыв зловонного ветра.

Веретенный клинок был очень тяжел, поэтому она тащила его за собой, опустив острие в воду. Она с трудом могла им замахнуться, не говоря уже о том, чтобы прорезаться сквозь лес щупалец и добраться до золотого свечения, из которого тот выползал. У нее упало сердце. Корэйн ощутила, как ее тело слабеет, а ноги начинают подкашиваться. Изнеможение опустилось на нее, словно тяжелый занавес. Но она лишь сжала зубы, заставляя себя стоять прямо и не опускать руки.