Цзэнь потянулся и с трепетом прижался губами к ее лицу, стирая поцелуями слезы точно так же, как когда-то давно, в заброшенной деревне, где лил дождь и стоял туман. Лань почувствовала, как его рука скользнула по ее ключице, почувствовала, как он приподнял амулет, который она носила на шее.
Убийца Богов обвился вокруг Серебряного Дракона. Его чешуя падала подобно пеплу и рассеивалась в ночи. Он наклонил огромную голову и повернул голубой, словно лед, глаз, чтобы взглянуть на Лань. Ей внезапно вспомнилась сцена, которую она видела в Эмаранской пустыне: бессмертная душа, освобожденная от песчаного демона, протянула руку и с почтением прикоснулась к Дракону. Как если бы встретилась с богом.
Лань подняла взгляд на Серебряного Дракона. Она не надеялась прочесть древние, необъятные эмоции на его лице, но ей показалось, что в том, как он выдохнул и медленно моргнул, отразилось нечто похожее на умиротворение.
Лань склонила перед существом голову. Дракон никак не отреагировал, только закрыл глаза и исчез со следующим порывом ветра. Снег и лунный свет зашевелились на вершине горы, там, где только что находился Бог-Демон.
Цзэнь вздрогнул в ее объятиях.
– Лань, – прошептал он. – Расскажешь мне сказку?
И она рассказала. Сун Лянь легла на снег, совсем рядом, и обняла Цзэня, в очередной раз рассказывая о том, о чем они мечтали еще в Шаклахире: о другой жизни, другом мире, свободном от войн. В том мире мальчик и девочка встретились во дворе школы. Он поймал ее на нарушении Кодекса поведения, а она швырнула ему в лицо чайную чашку. В этом они оба нашли бы что-то знакомое, как если бы уже испытывали это в прошлой жизни. Пусть даже подобное было невозможно. Она безжалостно дразнила его, а он постепенно проникся к ней теплотой. Их тянуло друг к другу, как солнце тянулось к луне, а пламя к тьме, словно их встреча была предопределена. Они влюбились друг в друга, полностью и бесповоротно. Надели красные свадебные наряды и собрали друзей и семью, чтобы обменяться клятвами и связать себя красной нитью судьбы, которая без их ведома уже связала их в прошлых жизнях и привела друг к другу в этой.
Лань говорила тихо, не сводя взгляда с его лица, пока, наконец, фигура Черной Черепахи не растворилась в ночи. Она продолжала говорить, даже когда энергия вокруг них утихла, когда свет в глазах Цзэня померк, а объятия стали холодными. Пока вершина горы не опустела, а земля не погрузилась в тишину, нарушаемую только тихо падающим снегом.
30
30