– Я видела целые эры, династии сильных правителей, – тихо произнесла Сун Лянь. – Все, чего они жаждали, – это еще большей силы. Они служили только себе. Пришло время передать силу народу этой земли.

Лань отвернулась от принца, чтобы посмотреть на другой конец утеса. Что-то внутри нее оцепенело, пламя свечи погасло. Она почувствовала озноб, как если бы ступила в реку Забвения. Как если бы оказалась захороненной под снегами бесконечной зимы.

Цзэнь встретился с ней взглядом. Теперь он лежал в снегу, его грудь слабо вздымалась. Темнота исчезла из глаз, поскольку Убийца Богов избавил его от контроля Черной Черепахи. На лице Цзэня отражался свет четырех Богов-Демонов: красный и синий, черный и серебристый.

Он мягко улыбнулся с грустью и пониманием.

Снегопад усилился. Хлопья, серые, как пепел, таяли на щеках Лань, когда она сократила расстояние между ними и опустилась на колени рядом с Цзэнем. С нежностью она притянула его в объятья. Вдохнула его запах: запах ночи, дыма и горного ветра. Запечатлела в памяти очертания его тела, того, как идеально оно подходило к ее собственному. Почувствовала, как шелковистые пряди его волос коснулись щек, а губы – ушей, когда он прошептал:

– Закончи эту сказку.

Прислонившись к нему, Лань исполнила последние ноты. Печать стала еще ярче. Ее оковы то сжимались, то расширялись вокруг Алого Феникса, окутывая его водяным коконом. Пламя Бога-Демона начало с шипением гаснуть, угли превратились в пепел, огонь – в дым. Вокруг него взвился водоворот ци, который воссоединился с облаками, ветром, водой и землей.

Последняя вспышка, и от Алого Феникса осталось только пятно света размером с золотистую жемчужину, такую яркую, будто внутри нее сияло само солнце. И вот – эта жемчужина тоже разлетелась на кусочки. По земле пронесся сильный ветер, напоминающий вздох упокоенного существа.

Следующим ушел Лазурный Тигр. Его ядро, казалось, переливалось всеми оттенками синего.

Энергия утихла. От ХунИ, как и от Богов-Демонов, которыми он управлял, не осталось ничего, кроме куска не тронутой снегопадом скалы.

И тогда печать направилась к Цзэню и Лань.

Она слышала, как Цзэнь заговорил с ней, смотрела в его лицо, вырезанное черным по белому тенью и светом двух оставшихся Богов-Демонов. Он казался таким же красивым, как и в тот раз, когда она впервые поймала его взгляд в переполненном чайном домике.

– Улыбнись, Сун Лянь, – сказал Цзэнь и прижал два пальца к уголкам ее губ так же, как когда-то сделала она. Когда слезы было уже не остановить, она прижала его руку к своей щеке. – С тобой я познал жизнь, полную радости. – Темные полумесяцы ресниц опустились на его щеки. – Спасибо тебе.