Мы проходим через рощу оливковых деревьев. Я вздыхаю, и Элан с любопытством смотрит на меня.

– Я не могу поверить, что ты нервничаешь из-за того, что возглавляешь литанию. Ты был в мире мертвых.

– Отец всегда делал так, чтобы это выглядело просто.

Элан задумчиво проводит рукой по волосам. Серебряные пряди обвиваются вокруг его пальцев.

– О, он делал так, чтобы все выглядело легко, – задумчиво говорит он, его глаза темнеют от печали. – Помнишь тот раз, когда мой фонарь случайно опрокинулся и развел костер? Он просто начал литанию, притворившись, что так и должно было случиться.

– Случайно? – Я приподнимаю бровь. – Насколько я помню, в этом не было ничего случайного.

Элан вытягивает руки над головой, изображая невинность.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Я смотрю на него. Накрашенные глаза, заплетенные в косы волосы. Кловер сшила ему новую рубашку. Он вырос из одежды, оставшейся с четырнадцати лет. Когда он в последний раз был жив.

Это странная мысль. Что он ушел, а теперь вернулся. И хотя во многом он такой же, каким я его помню, – глупый и игривый, дурачащийся с Ариеном, – в нем появилась новая серьезность. Следы Нижнего мира. Я вижу их в том, как свет касается его кожи. В медленном моргании его ониксового глаза.

Поля вокруг деревни темнеют к тому времени, как мы добираемся до их окраин. Между рядами фруктовых рощ зажжены жаровни. В центре деревни окна коттеджей не зашторены. Их подоконники уставлены свечами. Вокруг незажженного костра собралась толпа. Все носят одежду, украшенную аккуратной вышивкой: длинные платья и льняные рубашки со свободными рукавами. Их лица помечены различными рисунками черных чернил.

Я вижу Флоренс за столиком на краю площади. Она подает яблочный сидр с пряностями и кусочки торта. Элан машет ей рукой, и она улыбается в ответ. Ее капризный родственник. В свете фонаря они выглядят настолько похожими, что это и в самом деле правда. Те же серебристые волосы, та же золотистая кожа.

Кловер идет сквозь толпу к нам. Ее волосы заколоты и украшены диадемой. За очками у нее изящно подведены глаза. Когда она замечает мой внешний вид, она ухмыляется.

– Ты нарядился!

Я хмуро смотрю на нее, смущенный.

– Все нарядно одеты.

– Конечно, конечно. – Она придает своему лицу серьезное выражение. Элан фыркает в ответ на смех. Я закатываю глаза и фыркаю на них обоих, когда мы подходим к алтарю.

Тея стоит у иконы. Ее волосы заплетены в две длинные косы. Каждая перевязана шелковой лентой в тон ее платью. На ней льняной фартук, в руке она держит кисть. Она почти закончила покрывать раму иконы новым слоем лака.