А потом оказалось, что сон Ильи был в руку. Спасённый юный поэт, умеющий придумывать собственные заклинания в виде стихотворных строчек, случайно открыл дверь в другой мир, который оказался самой настоящей звездой. Раскалённое светило уничтожило его за считанные секунды. И если бы не контракт с Леопольдом, то навсегда.

А так его сумели оживить, но он теперь боится огня… Как огня. И не может смотреть на звёзды.

С этих пор Алла даже во сне боялась открывать незнакомые двери.

Но и сейчас, как и тогда, она добровольно взяла чужую боль и смерть на себя. И рядом были друзья, как в крутых боевиках, которые были готовы умереть рядом. За правое дело, конечно.

От этого не становилось легче, потому что это была её боль и её смерть. И никто не смог бы взять это на себя.

Ника умирала рядом. И не было сил даже протянуть руку к подруге, чтобы проверить, бьётся ли ещё её сердце, дышит ли она.

Перед глазами всё расплывалось, руки и ноги не двигались. Тело не слушалось, словно одеревенело. И осталась только она-внутренняя. Вяло текущие мысли, воспоминания, становящиеся с каждым мгновением всё более блеклыми.

И поэтому Ника отдалялась всё дальше, становясь менее досягаемой, чем все её мечты. Подруга находилась снаружи, а она оказалась внутри, запертой в непослушной теле, застывшем ледяной куклой.

"Ника, что же мы наделали", – подумала она с тоской, разрывающей сердце.

Леопольд, тот, кого она так сильно любила, тоже ничем не мог им помочь. Но она была уверена, что происходящий ужас так или иначе его коснулся.

И она была убеждёна, что он захочет отомстить за их гибель. Но кому? Эркюлю, что не уберег? Но тот и не был обязан вытаскивать их оттуда, куда они зашли добровольно и с песней. Да и он тоже мог пострадать от их авантюры.

Кому же ещё он мог захотеть отомстить? Коту? Или же самому себе?

Каким-то образом ей удалось ощутить Эркюля, который её несчастному засыпающему мозгу почудился светлячком, летающим над их холодеющими телами в наступающей тьме.

Он пытался что-то сделать, хаотически метался по дому, добыл из другого измерения нюхательную соль, внезапно овладев этой способностью, попытался дать им понюхать, чтобы привести в чувства.

Но ничего не происходило, они обе не ощущали запахов. Забрать их боль он тоже не мог, так как совершенно не умел этого делать. Как вампир он мог их усыпить, отравить своим ядом, но пробудить – нет.

И пробиться сквозь злобный вирус Метки, которая заражала не тело, а ауру и душу, он просто не смог. Метка разъедала сосредоточие магии в области сердца, магические каналы, разносящие магию по телу.