Я живая. Пока.

А Дрейк мёртв.

Мёртв.

Умер.

И это навсегда…

– С-с-с-ветлые, – прошипела я.

Кошка исчезла. Боль в плечах и лопатках стихла. По моим жилам потекло серебро. Внутри меня заклокотала огромная, неуправляемая сила, как будто моё тело занял чудовищный безжалостный дракон. И этот дракон требовал крови.

Я улыбнулась, глядя прямо в глаза такой доброжелательной, такой милой, такой всё понимающей старшей светлой жрице.

И ударила лунной магией.

Лунный свет рвал моё тело на сотни тысяч частей, сшивал и снова разрывал на миллиарды вселенных. Такой боли я не испытывала никогда в жизни. Время замедлилось до невозможности. В этом лунном аду я наблюдала, как падает пылинка, застыв на одном месте. Но своим физическим телом я ощущала её падение. И мне было невыносимо больно.

Больно дышать. Больно моргать. Больно смотреть.

Больно осознавать, что против этой светлой я – вот эта самая песчинка, застывшая в паутине времени. Песчинка, которая не может сдвинуться с места, потому что кто-то не позволяет мне шевельнуться.

И только боль и прозрачные серые глаза светлой жрицы, которая с безграничной любовью наблюдала за мной, не позволяли сорваться в бездну вечности.

Боль и ненависть. Боль и… любовь?

В груди закололо, остро, горячо, ярко. Я запрокинула голову и закричала, громко, отчаянно, на пределе сил. Луноликая! Помоги своей дочери! Дай мне сил наказать тех, кто лишил меня жизни. Сердца. Дыхания. Один глоток силы и я накажу всех, причастных к его смерти.

В голове сами собой начали складываться слова проклятья. Кровь закипала в жилах, заставляя меня скрипеть зубами

– Ты уверена, дитя? – ласково спросила светлая.

Я не видела её лица. только слышала голос, по-матерински ласковый. Но её глаза, по-прежнему любящие, добрые и все понимающие преследовали меня в кошмаре бесконечной боли.

– От мести всегда гибнут невиновные, тебе ли не знать, – напомнила жрица.

– От мести всегда гибнут только те, кто заслужил… – прохрипела я.