Больше Лира не сказала ни слова. Схватив пальто, она убежала так быстро, как могла. Я же бессильно плюхнулся в кресло и налил себе еще.
В камине раздался странный шорох, но, конечно же, там не оказалось ничего, кроме догорающих дров. Я вздохнул и закрыл глаза. Разговор с Лирой дался куда тяжелее, чем представлялся. Хуже я себя чувствовал, лишь когда был уверен, что кадар убил Амаль. Амаль… Похоже, этой ночью мы так и не поговорим.
Не знаю, сколько еще просидел вот так – сверля невидящим взглядом потрескивающий камин. Я не хотел возвращаться в корпус навиров, глупо оттягивал миг, когда покину этот дом навсегда, так и не посмотрев на нее перед отъездом. Девушка, разрушившая все, что я построил. Воплощение огня, которое я осмелился схватить голыми рукам и, конечно же, обжегся. Та, кто заняла собой каждую из моих мыслей. Я молил Владыку увидеть ее еще хотя бы раз. И он меня услышал.
Глава 19. Утопая в прощании
Глава 19. Утопая в прощании
Я вновь вывалилась из горнила, но сделала это почти с изяществом. Заслонку вышибать не пришлось, поскольку ее заботливо убрали. Моего прихода ждали – Герш суетливо мерил шагами избу и при виде меня встрепенулся, будто к нему из печи сошел сам Творец.
– Амаль Мансур, слава великому Аждархе! Я боялся, что вы не придете! – Его темные глаза нервно шарили по моему лицу. В прошлый раз глава общины выглядел куда спокойнее. Неужто и вправду волновался, что ритуал кормления Аждархи сорвется?
Я отряхнула свою излюбленную черную форму от сажи, еще больше ее размазав, и велела Гершу вести меня к озеру.
– У нас все готово, не сомневайтесь, – лепетал он, услужливо открывая дверь.
Знакомая поляна, окруженная громадными соснами и освещенная факелами, приветствовала меня безмолвием. Здесь царствовала тишина, даже ветер не гулял в ветвях. Только снежинки неторопливо опускались с неба, оседая на моей макушке и путаясь в косе, а еще тая на носу. Герш выхватил из металлических подставок два факела и вручил один мне. Наверняка берег мои силы, чтобы хватило великому Аждархе. Я нервно хмыкнула и последовала за ним уже знакомой дорожкой.
Сердце колотилось в груди с силой бешеного зверя. Тело вновь требовало капель Мансура, но даже если бы они у меня остались, я бы не притронулась к пузырьку. Да, настойка дарила покой в мыслях и на сердце, но зависимость, появившаяся совсем незаметно, здорово меня пугала. Особенно после ночи народного бунта, когда я, наглотавшись капель сверх меры, ощутила, что могу сжечь всех этих людей и не поморщиться. Да, за день я приняла слишком много, но разве можно продолжать и дальше дурманить разум, превращаясь в равнодушное чудовище? Меня и без того им считали.