Особый металл, руду для которого вот уже несколько столетий добывали на одном из рудников Фадаята, не причинял боль лишь самим навирам, и то потому, что во время обучения каждый из нас прошел мучительный ритуал посвящения. Противоядие, разработанное самыми выдающимися химиками императора, вводили под кожу, и оно даровало защиту от боли, но всю эту боль мы испытывали, пока сыворотка приживалась в теле.

– Может, вы начнете соображать и поймете, что перед вами один из навиров? – съязвил я. – Почему еще, по-вашему, на меня не действует особый металл?

Солдаты замолчали, и я почти расслышал, как натужно вертятся шестеренки в их черепушках. Наконец меня подняли с земли и даже отряхнули, но руки не освободили.

– Мы отведем тебя к навирам, но даже не надейся, что снимем кандалы, – сказал тот, кто вдавливал мое лицо в брусчатку. Он выглядел самым сообразительным из их троицы.

– Да хоть как-нибудь ведите уже! – рявкнул я.

Один из солдат замахнулся для очередной оплеухи, но опустил руку, поймав мой тяжелый взгляд. Невероятно, но простые слова о том, кто я такой, вернули меня в прежнюю жизнь, сбросили тесную маску, с трудом натянутую месяц назад, напомнили о моем влиянии, воскресили гордость и достоинство. Я вновь стал тем, кого боятся и перед кем заискивают. Стал собой.

Я ловил на себе десятки взглядов, от сочувственных до брезгливых, пока солдаты вели меня по брусчатой дороге к корпусу роты навиров. По телу катились градины пота размером с алычу. Нарамское солнце щедро делилось своими лучами с Даиром и, казалось, позабыло о наступлении осени. Я будто вновь попал в коридор огня и изнывал от жара языков пламени. Бешеный стук сердца от предвкушения встречи с братьями по оружию отдавался в ушах, заглушая звуки проснувшейся столицы.

Даир – средоточие истории славных побед и кровавых легенд, величественной красоты и грязной бедности. Сердце Нарама, окруженное горной грядой, оплот древних традиций, которые здесь чтили и хранили, будто непреложные истины. Моя родина, которую я всем сердцем ненавидел. Родина, куда предпочел бы никогда не возвращаться, но вернулся ради Нее.

Центральная площадь осталась далеко позади. Солдаты держали цепко, но больше не позволяли себе ни пинков, ни язвительных слов. Они предпочли не связываться с тем, кто мог и впрямь оказаться навиром.

Вскоре впереди показалась внушительная каменная стена с огромными коваными воротами. На них реяли два флага, подхваченные суховеем. Первый – черный с золотом – флаг Белоярской империи. Второй – темно-зеленый с красным кинжалом в центре – знамя навиров. Сердце предательски екнуло. Я почти дома. Плевать, что это корпус чужой роты. С кадетских времен каждому поколению навиров прививали братские чувства.