Невольно вспомнилась слезливая история предателя, пересказанная мне Беркутом. Скитался ли он по улицам? Воровал ли у прохожих, только бы купить немного еды? Или слова о детстве – тоже россказни для глупой наместницы?

Цокот копыт и властный мужской крик: «Разойдись перед воеводой!» заставили нас с Иглой вжаться в ближайшую стену. По живому коридору на вороных скакунах прошествовали четверо солдат в алых плащах, что казались сотканными из самой крови. Лица мужчин скрывали такие же кровавые маски. Во главе процессии на своем верном коне следовал Айдан. Его надменный взгляд был устремлен строго вперед, отчего я с облегчением выдохнула. В разношерстной толпе брат меня не заметил.

– Кто это такие? Они не похожи на солдат империи, – тихонько поинтересовалась я у Иглы, на минуту позабыв о своей неприязни.

– Они и не солдаты империи. Это личная свита нового воеводы. Он приехал в столицу с целым отрядом солдат. В народе поговаривают, что Айдан Кахир собрал вокруг себя колдунов.

– Прямо как…

– Ты, – закончила за меня Игла.

Однажды Маура уже упоминала об этом. Тогда я не придала значения ее словам, посчитав, что мать в который раз стремится пробудить во мне желание уничтожить семью Эркин и получить место воеводы. Неужели она знала наверняка?

Стоило воеводе с личной свитой исчезнуть за поворотом, толпа вновь загалдела. Мы с Иглой влились в ее поток и направились дальше – к кишащему людьми рынку. Запах пряностей, пропитавший каждый прилавок, разносился на много миль вокруг, как и гомон сотен людей. Мы с трудом пробирались через ряд прилавков с орехами и сладостями, крупами и специями, то и дело наталкиваясь на зазевавшихся прохожих. Я невольно залюбовалась расписной глиняной посудой одного из торговцев, отчего наступила Игле на пятку. Та недовольно цыкнула и закатила глаза.

Вскоре шумный рынок остался позади. Одна улочка перетекла в другую, и вот среди белого камня показалась стена, увитая плющом. Зеленый особняк… Сердце болезненно екнуло, напоминая о детстве.

Игла постучала каким-то зашифрованным стуком, отчего небольшие деревянные ворота, оббитые железом, тут же отворились. Лицо моего солдата по имени Наим озарилось искренней улыбкой. Он посторонился, пропуская нас во внутренний двор. Я приветливо кивнула, чувствуя, как в носу защипало. Искусанные губы невольно расплылись в болезненной улыбке, когда Наим склонил голову, как и подобало.

Мы с Иглой ступили во внутренний двор, окружавший двухэтажный особняк. Воспоминания окутывали это место, будто дурман. Вымощенные камнем дорожки петляли между пальмами и кустами самшита, сходясь в центре – у красивейшего фонтана, выложенного мозаикой. Сейчас он пустовал, но во времена нашей жизни здесь вода в нем журчала днями напролет. Каждое утро я выходила на свой излюбленный открытый балкон и слушала переливы его тихой мелодии.