Я снисходительно хмыкнула. Услышь моя мать столь нелестное сравнение, погребла бы выскочку заживо. Дар лихомора еще не значит победу над сильнейшей ведьмой Даира.

– Я и сама в состоянии отыскать свою мать. Наверняка она скрывается в Зеленом особняке, – буркнула я. Ноги и без того шагали к родному дому, не спрашивая на то разрешения. Мне больше некуда было идти в огромной столице Нарама, не сумевшей принять меня за целых четырнадцать лет. Теперь же этот город невероятных противоположностей был чужд и враждебен, как никогда прежде. Не сложилось у нас взаимной любви родины и ее дитя.

– Маура слезно просила не оставлять тебя одну, так что придется нам друг друга потерпеть.

Последние слова Игла выплюнула со злобной неприязнью и больше не проронила ни звука. Возможно, мне стало бы любопытно, в чем причина столь явной враждебности, если бы этот мир имел еще хоть какое-то значение. Все, что происходило вокруг, казалось до тошноты ненастоящим. Затянувшимся дурным сновидением. Вот-вот я проснусь и увижу верного друга на тренировочном поле в окружении солдат.

Нет… Он мертв, Амаль! Пепел Михеля покоится в земле…

– Где мои солдаты? Сначала я отправлюсь к ним, – заявила я.

– Нет нужды для глупого геройства. Твои солдаты в доме Мауры. Она знала, что ты согласишься остаться в Зеленом особняке только вместе с ними, – снисходительно пояснила Игла.

Я кивнула и гордо зашагала в сторону места, где прошли мои детские годы. К дому, по просторным комнатам которого когда-то кружилась, представляя себя гостьей императорского бала. К дому, где с жалостью поглядывала с открытого балкона на чумазого сына пекаря, несмело топчущегося во внутреннем дворе. К дому, служившему мне крепостью от мира, полного врагов. К дому, которого у меня уже давно не было.

Зеленый особняк, подаренный Мауре отцом незадолго до моего рождения, будто в насмешку расположился совсем недалеко от имения воеводы. Малике не давала покоя непозволительная близость любовницы мужа, и потому она долгие годы не оставляла надежд выкурить нас с матерью из этого дома. Обманутая жена вела войну за ненаглядного воеводу, но Маура ее неизменно выигрывала. На стороне Малики не стоял приворотный отвар.

С кипарисной аллеи я свернула на узкую улочку, с двух сторон которой жались друг к другу белоснежные стены домов. В гомонящей толпе было легко зазеваться и стать легкой добычей для юрких карманников. Сегодня эта участь постигла чопорную, но рассеянную даму, растерянно вздыхавшую над разрезанной сумочкой. В то же время ее муж угрожающе тряс внушительным кулаком и бранил «малолетних засранцев, которых нужно прилюдно казнить на центральной площади».