Мэри, завернутая в плащ, слушала речи короля и поражалась тому, как складно у него все выходит. Только вот неужели он не помнит ее в услужении Гинервы? Хотя с чего вдруг? Ведь в свите королевы всегда было достаточно знатных девиц, и близко не подпускавших безродную служанку к молодому королю. Так или иначе, сейчас пришлось задавить свой страх и вспомнить, что она королева, жена короля и мать короля.

– Вы и так сидой опоены, муж мой, – Мэри сотворила под плащом знак, отгоняющий нечисть, и продолжила: – Той, которую вы зовете дочь Грианана. Думаю, вам лучше знать, кто это. А в остальном вы правы. Но именно меня вы назвали женой у очага и именно я ношу под сердцем вашего ребенка. Так что желаете того или нет, но я ваша королева.

Гарольд сжал кулаки. Ведьма жалила правдой. Сам, сам позарился на подделку. Хотел превзойти брата хоть в малости и вместо королевы сидов взял за себя деревенскую простушку. И главное – никто его не обманывал. Дочь мельника, деревенская сейдкона. А лицо… так с лица воду не пить.

– Пошла прочь! – Король отвернулся к окну. – Сиди в своих покоях и не смей показываться мне на глаза, хоть с булавкой, хоть без.

Звонко хлопнула за спиной дверь, а разочарованный Гарольд смотрел и смотрел в окно. На просыпающийся город, на шумящий молодой листвой лес.

«…жди меня. Я приду за тобой», – шептал холодный ветер, и король ждал. Вглядывался вдаль, пока ему не стало казаться, что деревья Бернамского леса придвинулись. Монарх растер пальцами глаза и снова впился в молодую зелень у кромки горизонта, и вновь ему померещилось, что лес живой, движимый неведомой силой, идет на Бренмар.

Глава 32. Посольство

Глава 32. Посольство

Стражники на городской стене в немом ужасе глядели на то, как к городу подступают деревья. Медленно, неотвратимо. От этого зрелища у капитана западных ворот волосы на затылке встали дыбом. Он непроизвольно пригладил их рукой, пытаясь сообразить, чем встречать незваных гостей.

Бренмарцы, чьи жилища выросли за городской стеной, спешно покидали их, хватали тюки, детей и спешили укрыться от неведомой напасти в объятиях города.

Гарольд метался в собственных покоях, вцепившись руками в волосы. Кончено, все кончено! То, что казалось далеким, почти несбыточным, вот уже на самом пороге.

– Проклятый лес, какая сила смогла его поднять на город?! Неужели Наклави было мало?! И где этот надменный братец, когда он так нужен? Пусть унижает, насмехается, только прекратит этот ужас!

Хлесткая пощечина обожгла щеку. Королева Гинерва, собранная, прямая, как двуручный меч, стояла перед ним. Глаза матери пылали ледяным гневом. Губы сжались в тонкую белую полоску и стали почти не видны. Никогда он не знал иных чувств этой женщины. Холодное спокойствие или такая же студеная ярость. Другого не дано. Сколько раз, будучи ребенком, он желал добиться от нее тепла, ласки, мягкости, но, казалось, мать растратила все эти чувства еще до его рождения.