– А это как посмотреть, – ещё непонятнее отозвалась тень Цзинь-У.

У Минчжу проснулся с часто бьющимся сердцем, приложил ладонь к груди и выдохнул. Кошмарным этот сон не был, но он отчего-то всё равно разволновался, прокручивая в голове сказанное тенью.

– Значит, не буду ничего с собой брать, чтобы меня не обокрали, – пробормотал он. – Да кто вообще осмелится обокрасть этого молодого ворона?!

Он неодобрительно покачал головой, бросил взгляд в полуоткрытое окно. Проснулся он вовремя, как раз успеет умыться и ускользнуть, прежде чем сестрицы-сороки совершат набег на его спальню с обычными глупостями.

Но кто же знал, что именно сегодня сестры-сороки решат встать пораньше? Мысль была здравая: чем раньше он встанет, тем больше шансов, что «любовный интерес» проспит подольше. Они не знали, что он чувствует их приближение и просыпается ещё до того, как их туфельки переступают порог. Кто бы мог застать врасплох чуткого ворона, ха?

Сёстры-сороки, шушукаясь, прокрались в спальню У Минчжу и застыли с удивлёнными и одновременно разочарованными лицами: постель брата была пуста!

– Гэгэ уже ушёл? – накуксилась Си-гунян.

– Нужно было встать ни свет ни заря, – упрекнула сестру Цюэ-гунян. – Кто просил тебя мешкать?

– Должна же я была набелиться и нарумяниться? – попыталась оправдаться та.

– Ты уж определись, румяной тебе быть или белолицей. Только зря столько краски на себя изводишь!

– Ой, да кто бы говорил! – не осталась в долгу Си-гунян.

У Минчжу, который стоял в тени у двери, не удержался от смешка. Что за глупые сороки! Сёстры вздрогнули и замерли, не решаясь обернуться.

– Он ведь не стоит позади нас? – пробормотала Цюэ-гунян с застывшей улыбкой.

– Бу! – сказал У Минчжу.

Сестрицы-сороки всплеснули рукавами и с визгом опрометью бросились из спальни. У Минчжу довольно ухмыльнулся: хоть раз последнее слово осталось за ним.

У Минчжу переоделся, проверил, не завалялось ли в рукавах что-нибудь ценное, подкинул на руке цянькунь, раздумывая, не оставить ли его дома. Но кто сможет выкрасть цянькунь, когда он всегда носит его за пазухой? Каким ловким должен быть вор, чтобы просунуть руку ему под одежду, да так, чтобы он ничего не заметил? Не родился ещё такой вор, чтобы облапошить этого молодого ворона! С этими мыслями У Минчжу засунул цянькунь обратно и для надёжности похлопал по груди ладонью. А больше ничего ценного при нём не было. Он даже волосы не шпилькой закалывал, а лентой связывал.

– Нечего воровать, – довольно резюмировал У Минчжу.

Удивив отца и мачеху той небрежностью и скоростью, с которой расправлялся с завтраком, он поспешил уйти, сославшись на «неотложные дела». Родители переглянулись и негласно решили, что «неотложные дела» – это опять какие-то проделки птичьей банды.