— Исихара Рэй, ты помнишь, что это всё ещё мой рёкан? Как я могу сидеть над бумагой и числами, когда на нас несётся полк самураев?

— Исихара Цутому, — передразнила она отца, — ты помнишь, что я твоя дочь, уже пережившая одну войну, и достаточно умна, чтобы оценить угрозу? Я предупредила кого надо, собрала ёкаев, Мизуки вообще от радости голову потеряла…

— Надеюсь, нашла?

— Изэнэджи нашёл. На кухне.

— Опять в корзине с рисом? Сдаётся мне, ничего она не теряется, уж больно далеко до кухни лететь.

— Так потому и теряется, — вздохнула Рэй. — Только вернее, пожалуй, сказать «не голова, а тело». Пока грызёт сухие зёрна, она просто забывает, где его оставила.

— Как бы она наши пятки не начала грызть…

— Вот потому пусть идёт на самураев. Там пяток хоть отбавляй. Кусать не перекусать.

Так они препирались ещё больше коку, но в конце концов Рэй удалось заверить отца, что его присмотр и участие в защите рёкана ни к чему.

Сама Рэй тоже лезть не собиралась. Ёкаи прекрасно знали, кто на что способен, и научились договариваться между собой. С криками, ссорами и не без угроз, но всё-таки приходили к общим решениям.

Вот и сейчас в общей комнате, несмотря на ранний час, шла такая ожесточённая беседа, что всех детей отправили во двор. А там, во дворе, они расселись у стен и сидели тихо-тихо. Все оборотни развесили уши и ловили каждое слово, шёпотом рассказывая остальным, что происходит у взрослых.

По позициям ёкаи разбрелись после обеда и до вечера, потирая руки и скаля клыки, ждали гостей. Многие даже отказались от ужина, видя в самураях глупую добычу, которая сама идёт в клетку. А Рэй, глядя на них, понимала, что именно так пугало сёгуна. Среди ёкаев были разные существа. И людоеды — тоже. Хотя верно ли говорить «людоеды» о тех, кто не против отведать человека, хотя намеренно не делает его частью своего обычного питания?

Как бы то ни было, к заходу солнца нурикабэ уже преградили путь незримыми стенами на востоке и с севера. По сторонам от них, затерявшись среди деревьев, гостей готовились встречать бакэмоно: инугами, бакэдануки, дзёрогумо и прочие. Нукокуби, рокэрокуби и единственный в рёкане они, которого сторонились на всякий случай даже ёкаи, остались у стены, чтобы охранять рёкан от тех, кто прорвётся через первую линию обороны.

* * *

— Прошлой ночью мы и узнали, что здесь растут дзюбокко, — вздохнул Кунайо-доно.

Хотэку задумался. О деревьях-вампирах он знал много, но здешняя растительность была для этого слишком молодой, что-то не сходилось… Даймё, по всей видимости, прочёл эти мысли на его лице, потому что сказал: