День второй: Переписка. Горы писем. Ответы поставщикам семян для оранжерей, обсуждение условий скупки лаванды у местных фермеров для Алисы, строгий запрос в Париж о задержке поставки холстов и красок для Коллет (девушка вот-вот должна была вернуться!). Елена писала до дрожи в пальцах, ее почерк становился все более решительным. После обеда – инспекция конюшен. Она лично проверила состояние молодых жеребцов, похвалила конюхов. Физическая усталость была предпочтительнее душевной сумятицы.

День третий: Приезд архитектора. Обсуждение планов реконструкции старого флигеля под мастерскую и жилье для Коллет. Елена вникала в чертежи, спорила о расположении окон для лучшего света, требовала экономии без потери качества. Казалось, ее энергия неиссякаема. Вечером – долгая ванна с травами от Алисы, которая должна была успокоить, но лишь дала пространство для тревожных мыслей. Она легла спать изможденной, но мозг отказывался отключаться, проигрывая возможные сценарии встречи с ним.

День четвертый: Визит к местному нотариусу для окончательного оформления документов на покупку небольшого участка земли под расширение сада лекарственных трав. Сухие юридические термины, печати, подписи – это был ее щит. Затем – неожиданная поездка в ближайшую деревню с Жизель и Бернаром. Раздача небольших подарков (мыло ручной работы Алисы, ленты) детям и старикам. Видеть их искреннюю радость, слышать простые слова благодарности – это ненадолго согрело душу и напомнило, ради чего все это: чтобы создать здесь островок порядка, красоты и помощи. Она вернулась поздно, физически опустошенная, но с чувством выполненного долга.

Утро пятого дня. Елена спустилась к завтраку, чувствуя себя выжатой, но довольной этими четырьмя днями непрерывного дела. Марфа, как всегда, сотворила чудо – воздушные блинчики с лесными ягодами. Елена уже потянулась за кофейником, когда в столовую стремительно влетела Мари, ее юная горничная, обычно такая сдержанная. Лицо Мари пылало, глаза сияли, в руках она сжимала большой, тяжелый конверт из кремовой бумаги с изящной золотой окантовкой.

«Мадам! Мадам! Посмотрите! От… от графа де Виллара!» – Мари едва не подпрыгивала от волнения, протягивая конверт как священную реликвию.

Елена замерла. Кофейник в ее руке дрогнул, едва не пролив горячее содержимое. Она медленно поставила его на стол, чувствуя, как все напряжение последних дней мгновенно вернулось, сконцентрировавшись в комок в груди. Она взяла конверт. Бумага была плотной, дорогой. На лицевой стороне – четкий, уверенный почерк, выводящий ее имя и титул. В углу – стилизованная печать с гербом Вилларов: гордый грифон.