Обхватив себя руками, я молча стою наблюдая, как Боги спорят — виновата ли моя кровь в провале церемонии или же всё было обречено с самого начала.

— Хватит! — Все мое тело содрогается от мрачного грохота приказа Трифона.

Все остальные звуки стихают — даже легкий шум ветра за стеклом над нашими головами затихает, как будто сам мир не может не подчиниться его приказам.

— Мы будем придерживаться первоначального плана, — слова Трифона не оставляют места для споров. — До Весеннего Равноденствия осталось всего две недели. — Холодные глаза, в которых заключена сила бури и молнии, падают на то место, где я стою. Как и раньше, я реагирую, борясь со своими собственными инстинктами отвернуться, съежиться перед мужчиной, который намного сильнее, чем я когда-либо буду. Я встречаюсь взглядом с Царем Богов.

Его губы подергиваются, как будто на этот раз его забавляет, а не удивляет мое проявление молчаливого неповиновения. Я чувствую внимание Царицы Богов на своем лице, но не поворачиваюсь к ней. Обращать внимание на другого хищника, когда я в плену у гораздо более опасного, было бы верхом высокомерия и глупости, а я не высокомерна и не глупа.

— Тогда церемония продолжится на Весеннее Равноденствие, — говорит Кэдмон, прерывая своими словами гнетущую борьбу силы воли между Царем Богов и мной. — Возможно, это и к лучшему.

Трифон вздергивает подбородок в знак согласия. Каким бы массивным он ни был, Царь Богов бросает взгляд на свою Царицу, прежде чем повернуться и широкими шагами выйти из комнаты, и в тот момент, когда он уходит, я чувствую, как будто само давление в пространстве испарилось. Воздухом дышать легче, и мои внутренности не бушуют как ураган. Я не шевелю ни единым мускулом и не говорю ни слова, поскольку следующей уходит Гигея, а Македония тихо следует за ней, бросив на меня мимолетный взгляд, когда выходит из комнаты. Азаи хмуро смотрит на меня сверху вниз и с грохотом проносится мимо, яростно топая. Я сопротивляюсь желанию закатить глаза. Бог Силы — ничто иное, как капризный ребенок.

Ногти впиваются в мои руки, когда последний оставшийся Бог проходит мимо меня, направляясь к Данаи. — Я знаю, ты хотела раскрыть секреты ее крови, моя Царица, — говорит Кэдмон. — Мне жаль, что церемония не удалась.

Направляя свое внимание через плечо Кэдмона, я встречаюсь с обрамленным золотыми кольцами взглядом Царицы Богов, ее внимание сосредоточено на мне таким образом, что, кажется, оно проникает в самую мою душу. В ее глазах заключены невыразимые истории, и хотя они кажутся доброжелательными, я должна напомнить себе слова Кэдмона. Все Боги лжецы, и она не исключение. Даже если она просто замешана в угнетении народа Анатоля, факт остается фактом — Данаи, Царица Богов, построила свой трон на крови и костях смертных. Я крепче прижимаю руки к груди.