Гасионов гневно зыркнул на Майку и перевёл взгляд на Марту:

– Вы не понимаете, что ли?

– У нас сегодня первый день первенства России! – вдруг вспомнила Марта. – Мы знаете сколько для него тренировались? Всё лето! Так что да, мы не понимаем, почему вы нас похитили и держите в железной коробке!

– На кону судьба страны! – его голос вдруг сорвался на писк. Марте снова стало смешно.

Валерий Гаврилович заходил по комнате, вертя галстуком. Состояние у него было расхлябанное.

– Нам нужно узнать, как она работает, – снова пропищал он. Попробовал откашляться, чтобы исправить положение. – Почему она видит сны. Нам нужно, чтобы она научила наших штатных телевизоров, и тогда мы её тоже отпустим, тоже отпустим, мы не хотим ей зла, и вам не хотим.

– Вы так про неё, будто Соня пылесос или стиральная машина, – сказала Марта.

– А она живая девочка! – подхватила Рыжая. – Как вы, интересно, узнаете, как она работает? Она инструкцию по эксплуатации в кармане не носит!

– Вам что, непонятно? – Гасионов попятился к двери. – На тээм весь государственный строй держится! У нас три этажа телевизоров, и они изо дня в день, изо дня в день… Чтобы этот, Самый, обсыпáлся, и кардиналы его… серые… Всё держалось! А теперь рухнуло! Вы в окно вообще смотрите? Руцкой с Хасбулатовым…

Синелицый трясущейся рукой нащупал ручку, прошмыгнул в щель. Опять заскрежетали замки.

– Какое окно, нет здесь никаких окон. Это ты его обработала? – спросила Марта.

– Не-а, – ответила Майка. – Это он сам такой.

– Странный товарищ.

– Угу.

– Вот что, Пролетова. Пора нам отсюда тикать.

Рыжая вытянула руку:

– Сверка ладоней.

Линии блёкло светились. Девочки соединили их, получился недостроенный знак.

– Не хватает руки Цабрана, – грустно сказала Марта.

– Так, не кукситься! – Рыжая пружинисто вскочила. – Мартыш, я теперь чувствую связь с этим, бледным, который на меня замахнулся. Скогсры умеют подавлять своих врагов. Глюки всякие насылать, залезать в мозг. Зовут его, например, Витя, он из Перми приехал. Боится меня теперь – жуть. С ним никогда такого не было, чтоб он сам себе пощёчин надавал.