— Потому что… — лёгкая улыбка трогает угол его губ. — Это ты.

— Что это значит? — я смеюсь.

— Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вижу, каким мог бы быть мир.

Вдруг дверь напротив вспыхивает светом, и кислота полностью уходит. Мои ботинки и брюки снова сухие, ткань цела, будто её никогда не касалась кислота. Магия здесь действительно могущественная.

Пока мы идём в следующий туннель, я мечтаю о том, что может скрываться в этой тайной, легендарной мастерской Дурака. Если она реальна — а судя по преградам, похоже на то, — то что же он защищал всеми силами? Что такого ценного внутри, что позволит мне начертить эти поддельные карты?

Но в следующей комнате моё любопытство и радость тают, как кислота ранее. Пол устлан скелетами. Большинство пролежало так долго, что земля почти поглотила их. Но некоторые белеют, как вымытые тарелки. Все до одного — человеческие.

Я знала, что здесь умирали, ещё тогда, когда впервые вошла и увидела костяной осколок, когда почувствовала, как свет режет меня. Но есть разница между смутным знанием и этим. Это не крошки костей, не пепел. Я думаю, что в третьей комнате кислота пожирает всё до конца. Но здесь — целые тела, брошенные гнить. Жестокость этих залов предстаёт особенно ясно.

— Они… настоящие?

— Да, — его голос становится серьёзным.

— Ты просто оставляешь их здесь? — Я переводила взгляд то на него, то на кости. — У тебя совсем нет уважения к мёртвым?

Каэлис не мог ничего поделать с тем, что осталось в первых трёх залах. Но здесь ведь можно.

— Во-первых, они были нарушителями.

— А ты — нет? — мгновенно парирую я.

— Это моя академия.

— Разве это не мастерская Дурака? Поэтому ты и сам вынужден пробираться сюда тайком? Точно так же, как они?

Каэлис открывает рот. Закрывает. Сжимает губы. Потом снова открывает.

— Ну… если бы мои кости лежали здесь, я бы хотел, чтобы их оставили тоже — как предупреждение.

Я фыркаю, не веря ни слову.

— Серьёзно, — настаивает он. — Более того, даже если бы я захотел вынести останки, это было бы небезопасно.

— Почему?