Но пламя ощущается лишь как шёпот прохладного воздуха. Мы с Каэлисом оказываемся между двумя стенами огня, выложенными кучами пепла, которые, подозреваю, когда-то были людьми. И всё же, глядя на это, я не могу не спросить:

— Это хоть реально? — Даже когда спрашиваю, пот стекает по спине.

— Большая часть того, что ты видишь, реальна, — отвечает Каэлис, ведя меня вдоль следующей огненной стены, прежде чем протащить сквозь неё. — Но между огнём есть разрывы, заполненные иллюзией. Только они безопасны.

Мы выходим на другую сторону — невредимые.

— Как ты всё это выяснил? — спрашиваю я, пока мы идём по новому коридору.

— Постепенно. Пробами. Инстинктом. — Он пожимает плечами, будто это ничего не значит.

— Опасная игра «на пробу». — Я ненавижу, когда принц оказывается настолько впечатляющим. Это только сильнее заставляет меня рваться вперёд.

— А разве не всегда так? — Он бросает на меня взгляд, и я не могу отделаться от ощущения, что эта фраза сказана именно обо мне.

— Что дальше? — перевожу тему к делу и подальше от нас двоих.

— Комната, которая чувствует эмоции. Любая злобная или раздражённая мысль — и помещение наполнится кислотой. Держи её сухой достаточно долго — и дверь на другой стороне откроется.

— Мечи, Жезлы, Кубки… — рассуждаю я. — Последняя комната будет связана с Монетами?

Он кивает, и мы останавливаемся у порога следующей комнаты. Стены усыпаны кристаллической пылью, сверкающей в свете центрального шара.

— Здесь пройти будет проще простого. Всё, что тебе нужно, — быть счастливой.

Прежде чем я успеваю что-то ответить, Каэлис втягивает меня внутрь. «Быть счастливой» — слова цепляются за сознание, пока мои ноги запинаются. Как давно я позволяла себе просто быть счастливой? Как давно у меня вообще был повод для этого?

Из неизвестного источника в комнату просачивается жидкость и поднимается до щиколоток. Кожа обуви тихо шипит. Пузырьки поднимаются. Кислота слабая, но я не сомневаюсь, что скоро она прожжёт всё.

— Клара, — мягко зовёт Каэлис, и я поднимаю взгляд на него. Мужчина даже не думает паниковать из-за того, что мы можем раствориться в кислоте. Уголок его губ приподнят, и я понимаю: он говорит всерьёз. Сейчас я вижу его настоящего. — Отпусти всё. Хоть ненадолго.

— Легко сказать, — нервно смеюсь я. Кислота снова поднимается. Она достигает верха моих ботинок, просачивается в брюки, обжигает щиколотки, и сердце начинает колотиться быстрее. Я хочу отпустить свою боль и страхи — я стараюсь — но чем сильнее стараюсь не думать о тяжести своей жизни, тем сильнее именно о ней и думаю.