— Это опасно.

— Когда Теутус явится, у них уже не будет причин повиноваться тебе. Как и у проклятого Старого Ника, о местонахождении которого никто не ведает. Мы должны убрать их до того, как это случится. Прежде они были друи, а теперь прогнили. Они не справятся со мной.

— Почему ты так уверен?

Магия заструилась от Оберона, и каша, молоко и булочки вдруг показались вкуснее, ароматнее, нуралы в канделябрах вспыхнули ярче.

— Это твой ответ? Фокус с магией?

— В худшем случае — они убьют меня, и тебе больше не придётся меня терпеть. В чём проблема, красавица?

Реанн изящно откашлялась.

— Вам следует называть её «ваше величество».

— Тогда и она меня тоже.

— Вот ещё! — взвизгнула Вел. — Нет. Запрещаю.

Взоры всех метались между ними с живейшим интересом. Голубые глаза человеческой королевы и серебряные глаза короля фейри сцепились в немой схватке — и не было видно победителя.

Он сорвётся, ляпнет какую-нибудь глупость и всё равно сделает по-своему, — пробормотал Мэддокс в мыслях.

Это очевидно. Но получит ли он за это ещё раз по яйцам?

Очень надеюсь.

За три ночи до Самайна Каэли, Гвен, Веледа, Мэддокс и я собрались в беседке в садах королевы. Недалеко от того места, где несколько месяцев назад Бран предлагал прокатить меня и показать военные трофеи своей семьи. И недалеко от того, где он был похоронен.

Шёпот лебедей, светлячков и сверчков, аромат жасмина и жимолости убаюкивали нас, пока мы наслаждались горячим пивом и последними сладостями из Дагарта. Эпона лежала, вытянувшись, у бузины.

Словно по молчаливой договорённости, одно кресло оставалось пустым.