— Не знаю, достоин ли я трона фейри. Я лишь даю понять, что ты его не займёшь. Борестель, Вармаэт, Эмералд — не принадлежат никому, и это то, чему твоя семья так и не научилась.

— Прежде чем присягнуть мне, ты уверял, что тебе плевать на своё происхождение. Ты не…

— Склонись перед своим королём.

В голосе Оберона прозвучало нечто большее, чем человеческое. Нечто, что не принадлежало этому миру.

И Волунд не смог этому противиться.

Его колени грохнулись о камень, и единственный рог склонился, указывая на Оберона. Тот похлопал его снисходительно.

— Видишь, как это было просто? Столько истерик впустую. Теперь ты и твои сыновья послушно последуете за моими друзьями в подземелья дворца. Там я оставлю вас на время поразмыслить — как вы поступили с народом Анисы. Остальные же, — он возвысил голос к сотням фейри, склонившихся вокруг, — свободны вернуться в свои дома. Инис Файл распущен. Но если вы и вправду считаете, что настоящий враг — тот, что явится в Самайн, оставайтесь. Вы нужны.

И тогда сияние, исходившее от него, начало угасать, и сила, державшая их на коленях, тоже растворилась.

Волунд и его сыновья остались валяться на булыжниках и не возразили, когда несколько членов Братства шагнули вперёд, чтобы препроводить их. Остальные выглядели… потерянными. Персиммон не выглядел довольным, уговаривая своих собратьев подняться и идти.

Оберон взглянул на Мэддокса с косой ухмылкой. Я посмотрела на них обоих. Теперь фейри был столь же крепок, как и дракон, и с рогами даже выше его на несколько сантиметров.

— Пожалуйста, только не кончи мне на ноги.

— Ты, что ли, грёбаный потомок Паральды?

— Как и мой отец. И его мать до него. Думаешь, какой-то там друи смог бы провести тебя с островов сквозь барьер? — Его глаза, теперь более чем серебряные, более чем сияющие, более чем ослепительные, обратились на меня. — Нет. Я же говорил: я не валяюсь в постели с женщинами, что уже были с драконом.

— Клянусь грудью Тараксис, — прошептала моя сестра у меня за плечом, совершенно зачарованная.

Из всех возможных ответов я выбрала лишь один:

— Почему именно сейчас?

— Потому что книжный червь не может оказаться храбрее меня. И потому что… Одна подруга сказала мне открыть глаза и сердце. И я открыл. — В его взгляде промелькнуло что-то очень похожее на раскаяние. — И мне не понравилось то, что я увидел.

Глава 52

Аланна