– Она страдает, Эрик. Все это видят, кроме тебя.

– Она играла со мной!

Он покачал головой.

– Я понимаю, что тебе больно.

– Мне не больно. – И это прозвучало еще неправильнее, чем мне казалось.

– Смотри, Эрик. Она единственная надежда, которая еще осталась. И она страдает. Я видел ее сегодня. Как она стояла рядом с ним и говорила с твоим народом. Она боится его. Это заметно. – Он осторожно положил руку на мое плечо, но я сбросил ее. – Твой народ ловил каждое ее слово. Когда она говорила, я видел это. Надежду.

– Ты сейчас говоришь так, будто грядет что-то грандиозное внутри этого королевства. – Когда он долго не отвечал, жар прилил к моей голове. – Что происходит?

Он говорил, и мне казалось, что кровь стынет в моих жилах. Я видел перед собой картины. Как меч размахнулся в воздухе и снес голову с шеи. Вот как это делали здесь, в Медном городе.

Лжецам отрезали языки. Смутьянам отрубали головы.

– Западный фронт сообщил о беспорядках, Эрик. Они сообщили об объединениях, восставших против жестокого безнаказанного правления твоего брата. С тех пор как София защитила мальчиков в Камбру. Она разобщает умы, Эрик. И она в большой опасности! Многие поклоняются ей. Но некоторые чувствуют угрозу. Они могут причинить ей боль, Эрик. Послушай меня.

– Где она?

Таранс теперь выглядел жутко отстраненно.

– Она танцует. Для него одного.

Удар, прокатившийся по моим конечностям, был прерван стуком. Я бросился к двери и распахнул ее.

– Эрик, – услышал я хриплый голос Джона, когда худощавый мужчина торопливо прошел мимо меня. Его глаза были широко распахнуты и сверкали, как крылья ночного ястреба. – Мне нужно поговорить с тобой. Это важно!

– Не обижайся, Джон, – сказал я и провел рукой по волосам. – Я должен идти. Прямо сейчас. – У меня были дела поважнее. Мне нужно к Софии. Я должен поговорить с ней. Но Джон схватил меня за предплечье.

– Выслушай меня. Я… я кое-что обнаружил.

– Это может подождать до завтра. Я приду к тебе в библиотеку. Я должен… – Я посмотрел на Таранса, который превратился в статую. И как того требовал военный этикет, отвел взгляд. Сцепил руки за спиной. – Я должен… – Не смог произнести это вслух и просто оставил их.

– Это о твоем отце! – услышал я Джона. Но уже не мог обернуться. Все, о чем я еще мог думать, – это она.