Все это должно было исчезнуть?
– Но он проснется, – мой голос сорвался. Это было единственным, что имело значение.
– Он проснется, – подтвердила Зан Захрай. Большего я не просила. Нежно смахнула волосы с его лба.
– Любовь сильна, – прошептала она и положила руку мне на плечо. – Но достаточно ли она сильна для сердца, которое не может любить.
Сразу же гнусавый голос Люциуса проник в мою голову, сотрясаясь о стенки черепа резкой головной болью.
– Моей любви хватит на нас обоих, – твердо сказала я и снова поцеловала его в лоб, пока слезы не потекли по моим щекам и не покрыли его лоб. Безупречную кожу. Такую гладкую. Ледяную. Я отпрянула, когда внезапный долгий хруст прошел по его конечностям, а стон вырвался из его горла. Треснутый лед. Хрустящий снег. Металлические пластины, которые оглушительно громко стучали и заставляли его дрожать.
– Что с ним происходит? – растерянно спросила я, когда его тело напряглось, изогнулось, словно его позвоночник ломался. Я протянула к нему пальцы, но Зан Захрай остановила их и крепко прижала к своей груди.
Крик вырвался из его уст. Слова, которые не имели смысла. Слова, причинившие мне боль, пока я беспомощно наблюдала за его страданиями.
– София!!!
– Он готов, – сказала Зан Захрай, заглушив его крик. – Ты должна быть сильной…
И в этот момент он открыл глаза.
Они были серебряными, как у короля из серебра и золота.
Эпилог
Эпилог
Изалия
Карета тряслась по каменным плитам цвета олова, защищавшим весь город от пыльной земли пустоши. Отец не подал виду, когда из-за тряски его шляпа съехала на лоб. Он смотрел в окно и время от времени фыркал, когда мимо нас проносились здания из серебра, золота и стекла. В его голове, казалось, кипела работа, и я наблюдала, как он разминает руки в перчатках, словно сворачивает узкую шею глупому гусю. Рядом с ним лежало наше приглашение в королевский дворец в столице. Я вспомнила спешащего гонца, ворвавшегося в салон, чтобы передать сообщение моему отцу.