Эовин заскользила по полу, сдирая кожу на руках. Каким-то образом удалось зацепиться за эту боль, словно за якорь, который удержал ее в настоящем.

Она поднялась на ноги и выпрямилась, стараясь сохранить равновесие. Фируниан рванулся вперед, больше не сдерживаясь.

Весь мир расплылся, остались лишь эта небольшая арена и враг, противник, нещадно терзавший ее. Эовин вкладывала все навыки и умения в этот танец смерти, уклонялась, перекатывалась, отскакивала и блокировала удары, понимая, насколько безнадежно ее сопротивление. Ей даже не дали времени использовать заклинания, на это требовалась концентрация, да и не приходило на ум ни одного подходящего для атаки. Разве что можно было попробовать усыпить Фируниана, но это лишь на пару минут отсрочило бы неизбежное, поскольку Ирион наверняка не дал бы ей этим как следует воспользоваться.

Ей не оставалось ничего другого, кроме как сражаться, сражаться и еще раз сражаться.

К сожалению, ее удары никак не действовали на Фируниана, который был намного сильнее. Ее единственным преимуществом оставалась маневренность, но без оружия это не приносило почти никакой пользы. Напротив, каждый его удар отнимал у Эовин все больше и больше сил. Судя по ощущениям, у нее уже давно были сломаны все кости. Удивительно, что она еще как-то держалась.

Хрипло дыша, Эовин отступила к дальнему краю арены и подождала, пока Фируниан приблизится на необходимое для задуманного маневра расстояние. Каждый вдох обдавал холодом ее едва зажившее горло.

Она заняла боевую стойку, готовясь к последнему отчаянному удару. В голове родилась безумная идея, и Эовин решила попробовать, хоть и понимала, что, скорее всего, ее план не сработает.

Она вытянула руку в сторону и представила вместо ногтей длинные, острые, похожие на кинжалы когти, растущие из ее пальцев. Как у огромных диких медведей, что водились в ее родном краю, достаточно сильные, чтобы пробить кожу, сухожилия и кости. Ухватившись за эту идею, она постаралась трансформировать часть руки в тот самый момент, когда Фируниан подобрался уже совсем близко.

Эовин понятия не имела, удалось ли довести трансформацию до конца, когда ткнула его пальцами в ребра.

Он удивленно охнул и дернулся.

Эовин отдернула руку и сама отпрыгнула в сторону. Когтей не было видно, но ее пальцы окрасились кровью, а у Фируниана в боку зияли четыре жуткие кровавые раны. На миг почудилось, что она видит отблеск сломанных ребер.

Противник с недоверием уставился на Эовин. Она оглянулась на деда. Со страхом, но в то же время с вызовом. Ирион ведь не уточнял, что трансформироваться нельзя и ей.