– Так мы в школе? – уточнил я.

– Да. Благо ты оказался неподалеку, да и я задержалась. Ну-ка, посмотрим…

Она подошла ко мне. Асфодель повел себя странно: он встал и торопливо отошел подальше, при этом в его облике сквозило напряжение. Как будто он испугался этой пожилой медсестры. Или как если бы по решению суда должен был соблюдать определенную дистанцию.

Медсестра-Птицелов, не обратив на него никакого внимания, приподняла простынь, которой я был накрыт, и я увидел подкрашенные кровью бинты, зафиксированные пластырем.

– Ничего, поправишься, – сказала она, перехватив мой взгляд. – К счастью, ничего особенно важного не задело. За что тебя так?

– За ключ, которого у меня не было.

Асфодель, уставившийся было в окно, при этих словах обернулся и пристально посмотрел на меня.

– Вот как… – протянула Медсестра-Птицелов. – Да уж, тут ничего не попишешь – все беды на свете из-за ключей, которых у нас нет.

Я решил, что она говорит о Лилии, и промолчал. Медсестра-Птицелов еще поколдовала с моей раной, потом снова накрыла меня простыней и вышла. Асфодель тут же занял свое прежнее место.

– Почему ты решил, что это из-за ключа? – спросил он.

– Ангел сказал… Ну, бывший.

Я подробно рассказал ему о визите старшего следователя Каимова и его предупреждении. Асфодель эту историю никак не прокомментировал, но мне показалось, что он еще сильнее расстроился. Когда я спросил его об этом, он сказал:

– Это моя вина.

– С чего это? Меня предупреждали, но я, дурак, не послушал. Сам виноват.

Асфодель не ответил.

Я отказался обращаться в больницу, опасаясь расспросов, и провалялся в школьном медкабинете несколько дней, благо были каникулы и никто, кроме заботливой Медсестры-Птицелова, сюда не заглядывал. Если не считать Асфоделя, который регулярно меня навещал, не забывая держать дистанцию между собой и Медсестрой-Птицеловом, и Лилии, – очевидно, на мне лежало проклятие быть окруженным людьми с этим именем.

Когда я впервые увидел ее, то подумал, что ко мне явился призрак моей сестры, сошедший прямиком с могильного камня. Светловолосая девочка сидела на кушетке у противоположной стены, поджав к себе колени и положив на них подбородок. Я зажмурился, снова открыл глаза и пригляделся. Воспоминание о сестре потухло.

Я узнал эту девочку. Именно ее я увидел когда-то у твоего дома, и это ее сбила машина. На голове у нее была повязка, выражение лица казалось совершенно потерянным, словно она не понимала, кто она такая и как здесь оказалась. Но я обрадовался, что она не сильно пострадала.

Заметив, что я очнулся, девочка впилась в меня взглядом, полным безысходности.