Я и мой проводник чудом избежали пары таких столкновений и наконец выбрались на открытое пространство. Это был огромный утес, поросший травой. На его краю стояли птицелюди. Каждый одной рукой прижимал к себе гнездо, кто большое, а кто поменьше; они запускали в них пальцы и бросали что-то вниз, словно внизу было вспаханное поле, которое они вознамерились засеять таким вот необычным способом. Из любопытства я попросила своего проводника подождать, подошла к ним и глянула вниз.

Там оказалось не поле, а темная заводь, вода в ней была почти черной. Птицелюди доставали из гнезд всякую всячину – бусинки, брошки, стеклышки, обрывки фольги – и бросали ее вниз. Россыпи блестяшек несколько секунд красиво колыхались на поверхности, а потом уходили в бездну, образуя в ней живописный снегопад.

– Что это вы делаете? – спросила я.

– Звезды, – ответил ближайший ко мне птицечеловек, бросая в воду обломки ложек, звенья цепочек и прочий мусор.

– Они имитируют звездный свет, – сказал мой проводник.

Мне стало больно от того, что, оказывается, красивейший свет, которым украшено ночное небо, всего лишь фикция.

– Но разве звезд не существует на самом деле? – спросила я почти жалобно.

Проводник моргнул своими круглыми птичьими глазами, прищелкнул клювом и прояснил: существуют, конечно, но люди разучились их видеть, вот и приходится выкручиваться, не то, не приведи Господь, заинтересуются, куда исчезли звезды, и, как обычно, придут не к тем выводам, к которым следовало бы.

Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться с ним. Если звезды вдруг пропадут, люди построят тысячи предположений, что не так с небом, самими звездами – всей Вселенной, но только не с ними самими.

Мы отошли от утеса и двинулись вдоль древесного лабиринта. Потом свернули и направились навстречу мутной серой завесе. Она выглядела не как туман, а скорее как призрак заблудившейся пылевой бури, и проходить сквозь нее совсем не хотелось. Но мой проводник смело пошел вперед, и я, горестно вздохнув, последовала за ним.

В облаке пыли не было видно решительно ничего, так что в конце концов я взялась за край мантии птицечеловека и зажмурилась. Так мы шли какое-то время, пока мой проводник не остановился, и я вместе с ним. Открыв глаза, я увидела каменистую землю, на которой расселись странные создания. Они напоминали одновременно и людей, и сожженные деревья. Совершенно черные и непостижимо худые, лишенные глаз, они отчаянно шарили длинными паучьими пальцами по каменной поверхности, непрестанно что-то ища и не находя.