— Ну почему же? — сначала моя левая рука, затем и всё тело охватило изумрудное свечение. Оно разгоралось, многократно усиливая боль в груди. Боясь, что потеряю сознание раньше задуманного, я вложил в удар Водного Бича по основанию астрального острова максимум маны, расколов его на десятки разлетающихся осколков. Крепко сцепленные с Велшахрууном в единое целое, мы стали заваливаться в хаотическое ничто Астрала. Лицевую часть черепа лича исказила злобная гримаса, а челюсти сомкнулись на моём подбородке. Вот же падла!

Сознание ускользало, Бог всё сильнее пытался вырваться из моих крепких объятий, рывками, выдирая куски плоти, которые немедленно охватывал изумрудный огонь. Наконец, и всё тело Велшахрууна занялось пламенем.

— Мёртвое мёртвым, живое живым! — радостно выкрикнул я, хрипя от пошедшей горлом крови, — хлебника дерьмеца, Некр!

Личу удалось вырваться, и мы всё же расцепились. Продолжали лететь на расстоянии вытянутой руки. Велшахруун что-то прокричал, сплёл пальцы в сложном жесте и направил их в мою сторону. Резко перехватило дыхание, в глазах потемнело, а изумрудное свечение на полуистлевшем теле Бога стало стремительно исчезать.

— А-а-а! — мой крик отчаяния потонул в хохоте Некроса.

Жуткий холод охватил меня, в глазах помутилось, стали различимы лишь тени, всё ускоряющие свой бег.

— Эх, Лоска, Лоска…как жаль, что… –мои развороченные губы уже не шептали, а, может, эта мысль последней искрой вспыхнула в угасающем мозге.

— Мой альв!!! — пронзительный крик заставил вспыхнуть сознание с новой силой, но холод и тьма продолжали тянуть за собой неудержимо.

— Эскул! — хор голосов, среди которых я различил ехидный возглас Уфира и озабоченный деда, а вот отчаянный крик Руны, — держись брат! Хорридо! Мы идём! — осипшие от северных ветров голоса хирдманов немного ослабили лёд, тесно сковавший грудь, — засранец, не сдавайся! — Маттенгельд Хайгуринн пыхнула трубкой, — вспомни, чему мы тебя учили! Не подведи нас! — Сонгар и Гуггенхайм протягивали мне в жесте помощи призрачные руки, — Грандмастер, мы верим в тебя! — грусть в глазах Олеанны и Ренноинна на палубе стремительно плывущего над волнами корабля, — попробуй только сдохнуть, новорождённый! И я перестану тебя уважать, клянусь яйцами Подгорного! — Яр показал мне кулак…

Вот улыбающиеся Модианн Эгинн и его Тёмная Лилия, обнимающая за шею чёрного единорога…

­ — Тень моего сердца…

Галлюцинирующий мозг…агония…похоже, всё…

— Отец! — неизвестный детский голос, — я иду! — схожу с ума? — хлопанье сотен крыльев, мягкие прикосновения к коже, боль в груди затихает. Чей-то успокаивающий голос и запах. Любимая…