Шу сидит на ветке справа от меня, застыв от страха перед существом, которое преследовало ее с тех пор, как я ушла.

Я должна была быть здесь, чтобы ее защищать.

Ветви и листья падают вокруг нас, подобно дождю.

Я чувствую прикосновение змеиной сущности к моему разуму, прямо как было с трехголовым змеем, которого я вытащила из Руйи. Она возвышается над головой, красные глаза похожи на отполированные шары; я вижу в них свое отражение. Она видит меня, и ей интересно, кто я такая.

Ты… шипит змея, узнавая меня. Она ничего не говорит вслух, но я слышу ее голос у себя в голове. Я уже как-то видела тебя. Во дворце. Каждое ее слово отзывается во мне острым ледяным уколом, который вонзается мне в череп.

Но, по мере того как змея говорит, она дает мне понять, кем является. Змея связала себя со стрелой, которая пронзила бок Руйи, создав трехголового монстра, вдоволь насладившегося ее сущностью.

Я вижу ответы на вопросы, которые задавала себе все это время: почему даже самый опытный шеннон-ши не мог обнаружить яд, почему королевские врачи не могли найти противоядие.

Причина заключается в том, что этот яд был создан чем-то совершенно иным. Чем-то древним и выжидающим, когда придет его время.

Шеннон… она шипит, обнажая свои острые клыки. Змея ненавидит шеннон и всех его последователей. Она презирает старых богов и все человечество – все, что они олицетворяют.

Змея бросается к Шу, нацеленная проглотить ее целиком, чтобы утолить свой голод, который терзает ее с тех самых пор, как она снова и снова ускользала от нее.

Я не теряю ни секунды. Я бросаюсь на змею; ее клыки вонзаются в мою кожу, и я вскрикиваю.

– Нин! – кричит Шу и хватает меня за руку. Мы переплетаем наши пальцы, и она притягивает меня к себе. Я вырываю руку из хватки змеи, и мы падаем сквозь дерево. Его ветки ломаются под нашим весом и нещадно хлещут по коже. Я крепко держусь за сестру, прикрывая ее своим телом.

Змея ползет вниз по дереву, преследуя нас.

Я закрываю глаза, мы обе напрягаемся в ожидании неизбежного удара… и я возвращаюсь в свое тело; мое лицо мокрое от слез.

– Нин? – Шу пытается принять сидячее положение. Рядом плачет отец; он всхлипывает так сильно, что я и не припомню, видела ли я его когда-то таким.

Я спешу к постели, поднося миску к губам сестры. Она пьет жидкость, глядя на меня и все еще не веря своим глазам.

– Мне снилось… – с трепетом говорит Шу. – Мне снилось, как ты пришла, чтобы найти меня.