– Знаю, – выдохнул друг. Как будто расслабился, наконец? Откинул голову назад и улыбнулся, видя, как рассветная марь расползается по земле, – ты не даёшь мне об этом забыть. И… Спасибо, Кейри.Обычно надменное, на миг его лицо озарилось настоящей, искренней улыбкой.Я молча прислонилась боком к другу, оперлась о него, переводя дыхание. Гасли последние звёзды.В лесу потянуло свежей сыростью, прелыми ветками и вскопанной землёй.По ладони пробежали огни. Синее пламя окружило поверженную тушу монстра, обняло, взвилось яркими языками к небу – и тут же опало.Пламя некроманта не оставляет следов – кроме пепла.По виску пробежала капля пота, спина под курткой взмокла, дыхания вырывалось тяжело, со свистом.– Устала. Снова силы не рассчитала, – укорил друг.– А тебя староста деревни вообще обещал женить на своей дочке, если мы удачно справимся, – зевнула я ещё шире.– Это на той, которая в три меня охватом, с лицом доброго тролля и кулаком размером с мою голову? – Я поперхнулась.Увы, я в момент нашего приезда в эту милую деревеньку была больше занята осмотром окрестностей и общением с местными детишками – отличным источником «знаем все обо всем и даже больше».И старосту, как и его семью, близко не разглядывала.– Какая прелестная девушка. Что тебе не нравится, Эйк, будешь за ней, как за каменной стеной.– Очень смешно, – буркнул дракон, – она меня же раздавит… Одной грудью накроет – второй прихлопнет!На миг накрыло смущение. Привыкнуть к грубоватому мужскому юмору, откровенным шуткам и прикосновениям оказалось непросто.Но, кажется, со временем я начала находить в этом особую прелесть. Когда я появлялась при дворе, всегда находилось, чем шокировать несчастных дракониц, которые никак не могли простить мне того, что один из самых завидных холостяков империи стал безраздельно моим.– Ничего, ты шустрый, успеешь сбежать! – Вывернулась из крепких объятий и снова широко зевнула. – А пока, чтобы не шокировать твою трепетную душу, предлагаю удалиться, не заходя в деревню. До ближайшей таверны всего пара часов пути…А я очень хотела увидеть мужа, потому что с этой практикой мы почти месяц не виделись.Не знаю, что стоило дракону меня отпустить.Но каждый вечер мы говорили по артефакту, а брачная татуировка посылала мне волны тепла.– Горе мое, – закатил глаза Эйкер, – я тебя понесу! – Услышала решительное.И прежде, чем я сумела вставить хоть слово против драконьего произвола, мир вокруг уже перевернулся.– Зараза! – Кричала леди в моем лице, чувствуя, как ветер проник за шиворот, а драконьи когти впиваются в талию. – Ты из меня сейчас завтрак выдавишь, кхш, Эээ-эйк! Придушу! Твою ж… отъевшаяся морда! Дай хоть устроиться поудобнее, а то если притащишь мое обморочное тело – тебя Тиарграт сожрёт!Сверху что-то недовольно проворчали.Мир подо мной дернулся, ещё раз перевернулся. Зрение на миг расплылось. Я ощутила, как нервно зашевелился в животе кишечник. Мол, госпожа моя, не стоит ли нам опорожнить поздний ужин на эту бренную землю?Но в этот момент мир снова мигнул – и лапы перехватили меня более бережно, создав что-то вроде решетчатой беседки.Мой хранитель, как существо в целом  нематериальное, разумеется, в драконьих лапах болтаться отказался. Зараза кошачья! Я тебе это припомню, Мройн!