Мое сердце бешено стучит в груди.

– Если вы не пьяны, то точно сошли с ума. – Я не отвожу глаз, несмотря на то, что румянец появился на моих щеках, еще более яркий, подкрепленный алкоголем. – Оставьте меня в покое, пока я не попросила вывести вас за то, что вы оскорбляете Провидицу.

– Не надо усугублять ситуацию, мисс Лун. я лишь предложила вам рассказать детали на своих условиях. Возможно, нам стоит поговорить об этом вновь, но в более благоприятных условиях. – Улыбка на губах Зизы становится лишь шире, и я не понимаю почему, пока не оборачиваюсь и не вижу причину.

Сайрус входит в бальный зал через боковые двери. Он одет в белоснежный костюм, который идеально подчеркивает линии его тела, по рукавам вьются узоры, вышитые бисером. Непослушная кудряшка упала ему на лоб, делая его еще более привлекательным, и полный страсти взгляд его зеленых глаз направлен на меня.

Был направлен на меня. Я едва успеваю его поймать, когда внимание Сайруса переключается.

Сегодня, черт возьми, мы слишком очевидны.

Люди двигаются по залу, занимая свои места. На арфе исполняется романтичная мелодия. Тем временем леди Зиза ждет моего ответа со вздернутыми бровями.

– Прошу прощения, – говорю я, вложив в эту фразу как можно больше негодования. – Но мне нужно быть на сцене.

Оставив бокал с вином на подносе ближайшего официанта, я удаляюсь от сплетницы и ее пьяного хохота.

Как только я подхожу ближе к сцене, то понимаю, почему эта часть комнаты опустела: она хорошо охраняется, а Имперская стража запросто может сойти за стену. Никто не хочет, попивать вино под пристальным взглядом двадцати пар глаз.

Это признак того, что у нас нет конкретного плана на случай, если Ведьма все-таки появится на свадьбе. Что, они надеются, стража сделает? Подстрелит ворона в полете, если он появится? Что мы сможем противопоставить темной магии, которую наши земли никогда не встречали?

И все же, она не знает меня так хорошо, как думает. Ей известны нити будущего, но мне все равно удалось ее удивить. Я отказалась от ее помощи. Королевство ополчилось против нее. Это она в отчаянии.

Я поднимаюсь по ступеням, покрытым ковром, и кланяюсь королю Эмилиусу, восседающему на своем троне. Его седые волосы окрашены и подстрижены, а его золотая мантия сложилась вокруг него, сияя в свете огней. Он одаривает меня по-отечески радушной улыбкой, но я не нахожу в ней сегодня успокоения.

– Твоя речь идет после моей, перед началом церемонии, – говорит он. – Я верю, что твои слова будут мудры.

Кивнув, я занимаю свое место на сцене.

В голове вновь крутятся предательские мысли.