– Ты пойдешь с нами, любовь моя? – негромко спросил Эней.

– Ты приходишь ко мне раз в две луны, – ответила она, – я не позволю тебе так быстро уйти.

Эней не посмел возразить. Он повернулся, чтобы помочь Брисеиде подняться на дерево, но сначала схватил ее за запястье и вложил ей в руку небольшой кинжал, защищенный искусно сделанными ножнами.

– Вот, Брисеида, возьми на всякий случай.

– На какой случай?

Эней пожал плечами:

– Лучше позаботиться о своей защите.

Он вручил такой же кинжал Лиз, которая прикрепила его к своему поясу, состроив гримасу Брисеиде. Они надеялись, что им не придется их использовать.

Луна освещала покатые крыши. Хотя они находились недалеко друг от друга, добраться с одной на другую иногда было непросто. Касен, Эней и Имэна прыгали по глиняной плитке так, как будто занимались этим всю жизнь. Остальные следовали за ними, как могли. Особенно тяжело приходилось Леонелю: поросенок визжал у него на руках, и парень ворчал, что ему всегда достается самая тяжелая работа. Животное извивалось. Брисеида посмеивалась: Леонелю можно не стараться быть таким милым ради прекрасных глаз Имэны.

– Будь осторожен, – поучала его Имэна, перекрикивая визг поросенка, – нас могут заметить. Заставь его замолчать!

– Она такая умная, эта спартанка, – пробормотал он. – Хотел бы я посмотреть, как она заткнет поросенка! Если только перерезать горло…

Поросенок словно понял его слова и нанес такой мощный удар копытом, что выскользнул из рук и с грохотом упал на плитку. Он тут же проскочил между ног Леонеля и побежал прямо к краю крыш.

– Именем Зевса, он упадет! – полушепотом крикнула Имэна, бросившись наперерез.

Она подпрыгнула, словно рука Зевса подняла ее в воздух. Быстро, как вспышка, она бросила кусок черепицы в поросенка, чтобы напугать его. Поросенок замешкался и свернул, предоставив Имэне достаточно времени, чтобы опрокинуть его на спину. Они вместе скатились на край крыши, где Имэна затормозила ногами. Она поднесла руку к носу животного, и оно перестало пищать, так как больше не могло дышать. Имэна догнала группу, держа маленького поросенка на руках.

– Думаю, я оставлю его себе, если ты не возражаешь, – сказала она, едва переводя дыхание, и прошла мимо Леонеля.

– Вы на редкость ловкая женщина, – заметил впечатленный Менг Чу.

– Я родилась спартанкой, – ответила она дружелюбно.

– А в Спарте женщин, а не мужчин учат быть храбрыми?

Имэна резко обернулась:

– Да, чужестранец, женщины Спарты тренируются почти столько же, сколько и мужчины. Даже намного больше, чем в любом другом греческом городе.