– Кто она, Банрууд? – Голос Айво родился в груди Байра и шепотом сорвался с губ.

– Где моя дочь? – спросил Банрууд. Его лицо колыхалось, словно Байр смотрел на короля из-под воды.

– У тебя нет дочери, государь. Только сын… и его отослали прочь, – отвечал Айво, и Банрууд, отворачивая почерневшее лицо, выкрикивал приказы, веля искать Альбу.

Альба. Где же Альба? Байр повернул голову Айво и увидел сбившихся в кучку дочерей кланов; их волосы были распущены, а ноги босы. Тени среди них Байр не заметил. Дагмар тоже куда-то подевался. Байр почувствовал, как у Айво стало легче на сердце. Но где же Альба? Куда она убежала?

«У тебя нет дочери, государь. Только сын».

– Где она? – Банрууд опять возник перед Айво – лицо налито кровью, глаза горят.

– Кто, король Банрууд? Кого ты ищешь? – спросил Айво, и его голос мягко прозвучал в голове Байра.

– Белую женщину. Привидение. Где она?

– А, привидение. Ты уже искал ее прежде. Возможно, она забрала у тебя дочь. А может… это ты… отобрал дочь у нее.

Живот Байра пронзила боль, обжигающе холодная, острая, оглушительная, и Айво упал на камни святилища, так и не закончив руны, и его грудь опалило последним вздохом.

– Байр, – предупреждающе шепнул Айво. – Без сына нет дочери, без дочери нет сына.

Байр раскрыл глаза, и Айво растаял в увядающей листве и сучковатых ветвях. Вместо лица короля над ним плыло небо, иссеченное на куски кроной дерева. Каменный пол святилища стал мягкой, поросшей травою землей, и боль Айво сменилась тоской пробуждения и тревожной действительностью.

Рядом журчал ручей, ночь полнилась щебетанием и жужжанием лесных жителей. Он уснул в глубине Храмового леса, прислонившись спиной к дереву, упершись локтями в колени и спрятав лицо в ладони.

На лоб упали волосы, и он вздрогнул, решив, что по лицу бежит паук. Байр еще не привык к прикосновению не заплетенных в косу волос. Холодными ладонями он провел по коротким вьющимся локонам, собираясь с мыслями и смахивая все, что могло попасть в волосы за время сна. Руки замерзли, тело окоченело, и он с трудом поднялся на ноги. Он прислонился к дереву, выжидая, пока согреется и окончательно проснется. Саднило предплечье, и он выставил его на лунный свет, разглядывая рубцы, будто выжженные на коже в нескольких дюймах выше запястья.

В первой руне встречались и завязывались узлом две прямые, затем они расходились, в итоге образуя крест. Вторая представляла собой путаницу яростных линий и переплетенных символов, заключенных в кольцо из змеи, кусающей собственный хвост. Верховный хранитель пометил Байра, отыскав во сне и начертав руны на его коже. Без сына нет дочери.