Мама хотя бы перестала причитать и постоянно виться вокруг Сони, как в первые дни. Видимо, поняла, что здоровье дочери уверенно улучшается и с аппетитом у неё всё в порядке. А раз так, то некоторыми правилами можно и пренебречь, чем Софья невозбранно пользовалась. Ну забыла перчатки и чулки надеть, что такого? Ну подол травой испачкала, чепуха какая. Главное, шляпку не забыть. Насчёт шляпки у мамы, видимо, был особый пунктик. Но это и стерпеть можно, тем более что облезлый нос никакую девушку не украшает. И чешется ещё.

В жаркие дни вместе с мамой и тётей Сашей они ходили плавать на ту же речку, где Фёдор обустроил кабинку для переодевания и отгородил купальню. И от кого, спрашивается, прятаться? До деревни пара километров по реке, местные там и купаются, а чужие на территорию усадьбы не заходят. Но мама настояла – мол, надо блюсти приличия. Один вопрос – перед кем?

Мама и плавание считала моветоном. Заходила в воду лишь по колено и дочери пыталась запретить погружаться глубже. Но тут уже Соня взбунтовалась. Да что же такое! Плавать она умела не очень хорошо и далеко забираться не рисковала. Но вода была такой прохладной и освежающей, а руки с каждым разом становились сильнее и держали её на поверхности всё лучше. Так что Соня гребла, пока хватало сил, под возмущённые причитания Анны Петровны на берегу.

Случилось за месяц и несколько дождливых дней. Но и в такую погоду можно было найти занятие. Сыграть в шахматы, карты или гусёк, почитать книгу. Мама с тётей Сашей постоянно рукодельничали, но, к счастью, уже не пытались приобщить к делу Соню. Поняли, что это напрасная трата сил. Однообразные увлечения ей быстро надоедали.

Иногда Соня ездила с Фёдором в деревню. Там можно было покормить и погладить лошадок на конюшне, купить свежей сметаны, забрать на почте газеты и письма. Последних, увы, было немного. Полина раз в неделю присылала короткие сообщения, написанные, судя по ужасному почерку, в кабине аэроплана во время полёта. Строчки были кривые, беспорядочные и стремительные, и Соня с грустью понимала, что подруга, хоть и скучает, но спешит вернуться в свою насыщенную, полную приключений жизнь. И события в той жизни происходят гораздо более увлекательные, чем составление гербария.

Ирецкий иногда присылал смешные открытки и пересказывал городские сплетни. Бывшие сокурсницы из гимназии хвастались, что собираются замуж или за границу, и спрашивали Соню о её планах. Она бы и ответила, но сама смутно представляла, что будет дальше. Однажды пришло письмо от Ганемана, в котором тот извинялся и сокрушался, что не усмотрел за ученицей. Хотя за что тут виниться? Сама куда-то помчалась, он тут при чём?