– И вам доброго дня, Дмитрий Александрович. Как ваше здоровье? Я читала про покушение, какое жуткое происшествие. Просто чудо, что вы остались живы.

– Благодарю за участие, мне уже гораздо лучше.

– Какой ужас. Надеюсь, этот бомбист не избежит наказания.

– Не волнуйтесь об этом, его обязательно привлекут к ответственности.

– Что же вы стоите? Проходите. Для обеда ещё рано, я прикажу накрыть к чаю.

Соня вдруг начала незаметно от матери странно таращить глаза и двигать бровями, и Митя чуть не рассмеялся. То же самое она делала в его самый первый визит. Сыщик улыбнулся Загорской-старшей как можно вежливее:

– Сердечно благодарю за приглашение, Анна Петровна, но, к сожалению, сейчас не могу его принять. Мой доктор рекомендовал как можно больше бывать на свежем воздухе. А поскольку погода сегодня благоволит… Вы не возражаете, если я приглашу вашу дочь на небольшую прогулку?

– Ну разумеется, я не против. Если врач так считает.

– Я мигом соберусь! – Соня убежала одеваться.

На улице она крепко ухватилась за Митин локоть и на мгновение прижалась к его плечу щекой. Или просто показалось?

– Ты не представляешь, какой это был кошмарный месяц. Я думала, что ты умрёшь. Было больно, да?

– Терпимо. Меня, видимо, не так просто убить.

– Столько всего произошло. И всё так изменилось. Это было как страшный сон. Иногда мне кажется, что я до сих пор не проснулась.

– Очень знакомое ощущение. Я теперь часто гуляю, смотрю на людей, дома, улицы… И вроде окружающее кажется знакомым и привычным, но в то же время как будто ненастоящим, что ли.

– Я должна рассказать тебе что-то очень важное. – Соня замолчала, прошла несколько метров, потом остановилась и заглянула Мите в глаза. – Наверное, лучше присесть.

– Хорошо.

Они устроились на лавочке возле Чистых прудов. У берегов вода уже схватилась ледяной коркой, чуть поодаль плавали утки. Ребятня кидала им хлебные горбушки и зерно.

– Это случилось накануне первого октября. – Соня глубоко вздохнула. – Когда я возвратилась из театра, после этого ужасного представления у меня случилась лихорадка, и я проспала больше суток. А когда очнулась, то вспомнила, что со мной случилось в конце мая…

Соня рассказывала долго, и Митя не перебивал, лишь иногда задавая короткие уточняющие вопросы. За это время он внутренне пережил широкий спектр эмоций, но к концу повествования осталась лишь одна – холодная ярость. Хватит миндальничать с Франком. Пора избавиться от него раз и навсегда. И от Самокрасова тоже.

– Вот, пожалуй, и всё, – закончила Соня. – Ты же мне веришь?