Глава 29.

Лив очнулась на полу. Где-то между прихожей и гостиной её старой квартиры, на холодном паркете. Солнечный свет пробивался сквозь неплотно задёрнутые шторы, рисуя на стенах пыльные полосы, но она не знала, какой сейчас час, и какой день. Время будто остановилось, разбитое вместе с той ампулой. На губах остался привкус соли от слёз, которые, казалось, иссякли. Но стоило только закрыть глаза, как перед ней вновь всплывала картина: его пальцы, сжимающие стекло, хруст, и алая, мерцающая жидкость, растекающаяся по мрамору. Её надежда. Её будущее.

Квартира была пуста и холодна, как и она сама. На столе чашка с остатками кофе, рядом — книга, так и не открытая. Беспорядок, который ещё вчера казался незначительным, теперь отражал полный хаос в её душе. Сил не было даже пошевелиться. Иногда накатывала волна истерического смеха, затем сменялась долгим, надрывным рыданием. Отрицание боролось с гневом: «Нет... это не могло случиться... он не мог так поступить...». А потом наступала оглушительная пустота, словно из неё вынули всё живое. Она была вывернута наизнанку, обескровлена, лишена смысла.

Её жизнь с Дорианом, какой бы страшной и ненормальной она ни была, давала ей ощущение неистовой полноты. Каждая минута рядом с ним была наэлектризована, наполнена опасностью и странной, тёмной красотой. Это была сказка, извращённая, кровавая, но всё же сказка, где она, Лив, была в центре его безумного, всемогущего мира. А теперь? Теперь осталась только обычность. И она была не успокаивающей, а невыносимой. Серая, скучная, пустая. Как эта квартира. Как она сама.

В дверь раздался грохот, затем ещё один, более настойчивый, и Лив вздрогнула, словно от удара током. Она даже не сразу поняла, что это кто-то пришел. Истерический смех застрял в горле. Скрипнула дверь, затем раздался голос, который мог принадлежать только одному человеку.

— Лив! Ты там жива вообще?! Я тебе весь телефон оборвала! — Мар ворвалась в квартиру, её волосы разметались, глаза, полные тревоги, осматривали беспорядок. Увидев Лив, свернувшуюся клубком на полу, Мар ахнула. Её лицо мгновенно изменилось: гнев сменился шоком, а затем безграничной нежностью.