— Я был бы очень рад, если бы ты посетила мой город, Лив, — сказал он, его голос был чуть взволнован. — Просто... чтобы развеяться. Для экскурсии. Там так много красоты, так много историй, которые нужно увидеть и почувствовать. Тебе это сейчас необходимо.

Лив посмотрела на конверты, затем на него. Отказаться было легче всего. Встать, уйти, спрятаться в своей квартире.

— Нет, Виктор, — тихо произнесла она, отворачиваясь. — Я не... не готова. Я не могу.

— Это мой рейс, Лив, — он не отвёл руки. — Завтра. Я просто купил соседнее место. Но это всего лишь подарок, — Виктор мягко настаивал. — Символ. Чтобы ты знала, что есть мир за пределами этого города. И ты не обязана никуда лететь прямо сейчас. Ты можешь просто подумать. И если через месяц, полгода ты решишь, что готова — я вышлю новые билеты и новую бронь. Я всегда буду рад тебя видеть.

Лив неуверенно взяла конверты. Один был билетом на самолёт, вылетающий завтра утром, а другой — подтверждением брони в отеле. В Питере. Её пальцы обхватили бумагу, ощущая лёгкий шелест. Внутри неё что-то сжалось, что-то болезненное и одновременно манящее. Шанс. Шанс на побег, на перемену, на что-то новое. Но она была слишком измучена, чтобы принять его прямо сейчас.

Она спрятала билеты в карман, чувствуя их вес.

— Спасибо, Виктор, — сказала она, не поднимая на него глаз. — Я... подумаю.

Виктор лишь кивнул, не настаивая. Он знал, что на неё нельзя давить.

Лив почти сбежала из галереи. Она шла домой, чувствуя тяжесть в кармане и ещё большую тяжесть в душе. Дома она первым делом достала билет. Петербург. Невероятный, далёкий город. Она налила себе бокал вина, холодного, терпкого. Ей было грустно, очень грустно. Не от ухода Виктора, не от перспективы путешествия, а от осознания, что она всё ещё не свободна. Не свободна от прошлого, от боли, от призрака Дориана, который, казалось, преследовал её даже в самых обычных вещах.