– Коней-то мы ваших и так заберём. Решим, что с ними делать, – ответил вожак. – Либо используем их как средство передвижения, либо убьём и зажарим на вертеле. Их мясо вполне съедобно. Ну а вас мы просто убьём, а тела ваши расчленим и повесим здесь, у подступов гробницы, в назидание тем умникам, что осмеливаются вторгаться в Предел, дабы держались от этого проклятого нордского места подальше. И вообще от всего Предела.

Когда Ахаз’ир и Старейшина подошли к ним ближе, каджит разглядел на открытой левой груди вожака глубокую округлую рану, доходящую прямиком до органа, до сердца. Вот только сердца там не было, а было нечто иное в багровой распластавшейся, словно вырезанной неровным ножом, дыре. Этот странный орган удерживали пронизывающие горизонтально тонкие костяные полосы, что впивались в кожу.

– Ну так решайте, как мы вас убивать будем, – сказал вожак, вынимая кинжал из-за пазухи. – Медленно, мучительно, или быстро, но тоже мучительно? – он злобно ухмыльнулся. – Выбор оставим за вами.

– Я уже прошёл это, поверь мне, – оскалившись, сказал Ахаз’ир. – Те, кто переходил каджиту дорогу, гниёт сейчас в земле, соседствуя с червями.

– Очень смело, хвостатый, но неразумно. Вас двое, нас намного больше. Ты не представляешь даже, как больше…

– Мы знаем о вас, Изгои, – сказал Старейшина. – Знаем, если не всё, то многое. О том, что вынуждены вы жить в пещерах и шатрах, обустраивать лагеря свои и каждый день сражаться со зверьми различными, дабы выжить. Тяжело вас жизнь помотала. Поэтому, забирайте лошадей наших и уходите. Наши смерти не принесут вам ничего, лишь потратите своё вы время.

– И правда, старик, знаешь ты о нас не всё. Но ты знать должен вот что – мы очень сильно любим убивать. Убить их! – крикнул вожак. Двое стоящих за ним тут же кинулись на каджитов. Ещё двое ринулись следом за ними, попутно доставая клинки.

Старейшина отступил одним шагом назад и поразил переднего мощным разрядом молнии, который перескочил на нападающего за его плечом. Яркая вспышка. Поразив их, разряд ударил и по двум задним, что вот-вот хотели блеснуть своим оружием, размахивая им. Все они, обуглившиеся, в момент свалились на землю и задымились.

Оставшиеся Изгои, находившиеся за спиной вожака, ошеломились, глядя на быстро появившиеся трупы их товарищей.

Вожак ощерился. Вынув два костяных меча из ножен, он громко закричал, подобно дикому зверю. Изгои, обнажив топоры, набросились на каджитов.

Ахаз’ир резко отринулся назад, обнажая свой клинок в спешном движении. Увернувшись от пары рубящих, он вогнал остриё дикарю в живот, свалив его наземь. Из-за его спины напрыгнули двое. Каджит быстро отскочил, парировал два удара, закружился в пируэте, контратаковал, предварительно пнув ногой одного из атакующих, отогнав его подальше от себя. Развернувшись, он скрестил свой клинок с костяным топором Изгоя, перевёл его вниз, саданул по лицу дикаря предплечьем и резанул наискось, со скоростью поднимая меч. Клинок прошёл по груди и лицу Изгоя, оставляя за собой широкую багровую линию. Он упал. Тогда каджит резво развернулся, блокировав удар первого, перевёл вес вправо, крутанулся, одновременно контратакуя, резанул по ногам. Подкосившись, Изгой закричал. Тогда каджит замахнулся и рубанул мощным ударом наискось, разрубив лицо дикаря. Тот замертво пал, истекая кровью, выронив свой костяной меч.