– Не суждено наши дозволения обсуждать с разными странными личностями, бродящими в ночную пору по трактам, – ответил гулом из-под стального забрала стражник, переместив руки на пояс. Его напарник всхлипнул, слегка отстранился, мотнул головой и посмотрел на приезжего незнакомца.

– А? Что? Кто там? – начал проговаривать второй, потирая глаза. – Стой, это приказ!

– Каджит остановился уже давно, желая не потревожить твой сон, доблестный защитник городского порядка, – всадник, сказав это, приподнял лапы.

Проснувшийся не сразу растолковал сказанное, поэтому вышел к нему вперёд.

– Что-то ты больно язвительный… и… и остроумничаешь много. Таких не любят тут, – сказал он, прищуриваясь.

– Поверь мне, – ответил ему каджит, – здешние нравы мне очень хорошо знакомы.

– И откуда же ты такой взялся, коль знаешь всё о здешних нравах? – спросил стражник.

– Бывал я здесь некогда. Давненько. Вот решил с пути дальнего передохнуть где-нибудь в безопасном месте. Где можно без переживаний сомкнуть глаз в глубоком сне, – ответил каджит. – Могу ли я пройти в город?

– Ха, могёшь, конечно! А почему и не могёшь? Только, эмто… С тебя сорок септимов золотых, – сказал стражник.

Каджит в чёрном плаще подкосился. Сняв капюшон, он приподнял бровь, сжал по бокам лапы, недовольно посмотрев на стражника.

– Сорок септимов? Это за что же? – спросил он.

– Ну, как за что? За право, конечно, в город энтот войти. А тебе какое дело? – ответил ему стражник, почесав свой щетинистый подбородок.

Каджит сузил свои тёмно-голубые глаза, нервно выдохнул.

– Платить за вход в город? Да это вымогательство, чистой воды! Вы здесь что, похерели что ли совсем?! – громогласно произнёс на горячем дыхании каджит.

Стражники слегка колыхнулись. Тот, что был в забрале, опустил руки, глянув на второго. Второй немного заёрничал.

– Ладно-ладно, да тише ты! – прошипел он. – Шум-то только не поднимай тут, посредь ночи. Хочешь, чтобы все в городе проснулись? Я пропущу, дай только ворота отпереть.

После этих слов стражник направился к воротам, отпер замок и открыл их.

– Вот. Ворота открыты. Проходи, когда сочтёшь нужным, – сказал он, вернувшись на своё место.

Каджит косо взглянул на него, после чего взял поводья и повёл своего коня в сторону конюшни. Привязав узды за невысокий столбец, каджит вернулся. Пройдя мимо стражника, он кинул на него недобрый взгляд. Стражник замешкал глазами, смотря на него. Тихо фыркнув, каджит открыл ворота и вошёл в город.

Пологая почва под жёсткими подошвами кожаных сапог сменилась на шершавую каменистую дорогу, пролегающую от северной части города, от городских ворот, по широкой улице. Каджит медленно шёл по ней. С каждым шагом он ощущал былой запах здешних камней и досок. Дома возвышались по обеим от него сторонам, чьи крыши были мрачными. Многие из домов, сделанные из дерева, выглядели ужасно бедно, от чего в душу каджита нахлынула печаль. Рифтен был большим городом в таком прекрасном и живописном месте, каких больше нет в Скайриме, однако его глаза видели высокие и обделанные дубом дома, старинные каменистые бастионы, что и сейчас привечают путешественников своим видом, аккуратные и чистые улочки с отшлифованными на них дорожками. Всего этого не было в Рифтене, в котором имелось несколько районов: западный, восточный, южный и северный. Чувство ностальгии переплеталось с грустью и унынием в сердце каджита.