Кувалда усмехнулся. Проведя ладонью в стальной перчатке по чёрной щетине, он встретил взгляды двоих пленников, что принесло ему удовлетворение. В особенности щеголяющий душу страх, что источал тёмный эльф. Взгляда каджита наёмник не поймал. Ахаз’ир был мрачен, словно ночь.

Медленно проходя вдоль связанных, Кувалда не спускал с лица насмешку. Он остановился рядом с эльфом. Бранд-Шей взглянул на него, слегка поёжился. Его сердце колотилось, словно молоток, что бил по железу. Дыхание комом застревало в горле, на его худом и бледном лице появилась испарина.

– Ощущения, что настигают перед неминуемой гибелью, – наконец сказал Кувалда, смотря на данмера, – это самый острый эмоциональный всплеск, который вы ощущаете в своей жизни. Ведь понимая, что ваша скорая смерть не будет быстрой, а будет мучительной, очень, очень болезненной, сердце заходит прямиком в пятки и оттуда выпрыгивает к горлу. Словно его дубинкой выбили оттуда, – сказав, норд оскалил в улыбке пожелтевшие зубы. – Но сейчас и я испытываю некие ощущения.

Он медленно прошёл обратно, остановившись возле аргонианина. Направив к его лицу конец мощной дубины, Кувалда усмехнулся. Тален-Джей слегка подался назад, пронизывая навершие древесного оружия взглядом и слабо сглатывая.

– Ощущение неопределённости. Тоже уродливая штука. Когда ни черта не понимаешь, кого хочешь убить первым, чтобы остальные наблюдали за этим. Но выбор тут невелик. Было один раз народцу и побольше вас.

Наёмник посмотрел на Ахаз'ира, после чего подошёл к нему, закинув дубину на плечо.

– То чувство, каджит, когда ты теперь уже ничего не решаешь. Ты по уши в дерьме вместе со своими дружками. И в это дерьмо и себя и их завёл ты сам. Поэтому, ты умрёшь последним, наблюдая, как дубина раскрошит головы твоих друзей. Ты будешь лицезреть плоды своего усердного творения, а потом составишь компанию своим дружкам на том свете.

Норд посмотрел то на аргонианина, то на данмера.

– Но кто из вас двоих первым окажется чести испытать на себе дубовую древесину? Я не люблю аргониан. На вид вы мерзкие существа. Живёте в своих вонючих, дряблых болотцах. Ходите и машете своим сраным хвостом.

Наёмник медленно прошёл в сторону данмера. Остановившись над ним, его лицо изменилось.

– Но бледнокожих выродков я презираю ещё больше, – проговорил Кувалда. Его взгляд стал тяжёлым, пронзающим. Губы сомкнулись в одну линию, на лице образовалась гримаса презрения.

Бранд-Шей посмотрел на него. Было слышно его учащённое дыхание. Тряска ещё больше овладела его телом.

– Думаю, выбор сделан, – сказал Кувалда, беря большую дубину в обе руки. – А остальные будут наблюдать за тем, как кости разлетаются в разные стороны. Если кто из вас двоих двинется с места, то изрядно намучается перед мучительной смертью. Вы можете плакать, молиться богам. Просить о пощаде. Сейчас вы этим и займётесь.