– Так ты дрочил? Потому что я хочу получить свои деньги.

Катай проигнорировал ее слова.

– Так вот… Слушайте, ребята, это и правда кое-что интересное. Знаете, почему ополчение дралось так, будто никто из них никогда прежде не держал в руке меча?

– Они дрались гораздо более умело, – возразил Нэчжа.

– Не хочу говорить про армию, – сказала Венка.

Нэчжа ткнул ее локтем в бок.

– Ладно, пусть говорит. Иначе он никогда не заткнется.

– Все дело в малярии, – объяснил Катай.

Сначала показалось, будто он икает, но потом Катай перекатился на бок, закатившись таким смехом, что весь затрясся. Рин поняла, что он пьян, может, даже пьянее, чем она сама, несмотря на то, насколько это рискованно.

Наверное, Катай сейчас чувствовал себя таким же счастливым, как и она, счастливым до одурения – в обществе друзей, которым ничто не угрожает. И Рин подозревала, что ему тоже хочется навеки остаться в этом мгновении, нарушить правила и забыть о том, что, выпив последние кувшины с вином, они вот-вот расстанутся навсегда.

Ей не хотелось, чтобы наступал рассвет. Она бы оттянула этот момент до последнего, если бы могла.

– Они не привыкли к болезням юга, – продолжит Катай. – Комары ослабили их сильнее, чем мы. Потрясающе, правда?

– Чудесно, – сухо откликнулась Венка.

Рин не обращала на них внимания. Она подобралась ближе к краю башни. Ей хотелось еще раз взлететь, ощутить пустоту в животе, чистый восторг падения.

Она свесила одну ногу над краем, наслаждаясь тем, как ласкает ступню ветер. Потом чуть-чуть наклонилась вперед. А если прыгнуть? Будет ли падение столь же приятным?

– Отойди оттуда, – прорезался сквозь туман мыслей голос Катая. – Нэчжа, оттащи ее…

– Уже!

Сильные руки обхватили ее за талию и оттащили от края. Нэчжа держал ее крепко, ожидая сопротивления, но Рин лишь промурлыкала радостную мелодию и прижалась спиной к его груди.

– Ты хоть представляешь, сколько доставляешь проблем? – проворчал он.

– Дай мне еще один кувшин, – сказала она.